Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том II

Дима шагал в раздевалку, он вспомнил про бутерброды: «Щас захомячим, перекурим, вот и обед». Внезапно раздавшийся визг выдернул из размышлений о целесообразности питания в столовке: цены на производственное хрючево не кусались, а вот продукция – иногда да.

В раздевалке верещали громко, истошно. Он ворвался внутрь и обомлел. Картина. Димин шкафчик нараспашку, рядом на полу его же рюкзак – открытый. Чуть поодаль – Иваныч: бледный, на заднице, орёт в голосину. Что орёт – не ясно, а вот почему – вполне. Иваныч с ужасом взирал на правую кисть, где не хватало указательного пальца: вместо него обрубок, и кровища хлещет. На полу кровь, на рюкзаке, на Иваныче. Какого фига?

Иваныч увидел Диму и запричитал:

– Эта мразь мне палец оттяпала!

– Какая мразь? Какой палец? – Про палец Дима добавил на автомате – ответ был очевидным.

– Та, что у тебя в рюкзаке сидит.

– Мразь тут только одна, и это – ты, раз по чужим вещам лазишь. Вали отсюда, крысюк.

Дима прошёл мимо Иваныча, не обращая внимание на бормотание: «Да я только поправить, на место положить…», поднял рюкзак, заглянул внутрь. Там, среди остатков колбасы и хлеба, сидело щупальце и с упоением жевало то кровоточащий палец, то бутерброд.

У «якобы ножа» появился маленький ротик с острыми клыками. Штуковина довольно урчала, слизывая фиолетовым языком свежую кровь и хлебные крошки. Почувствовав на себе пристальный взгляд, щупальце тихонько хихикнуло, облизнулось и заползло вглубь рюкзака.

– Да что ты такое? – только и смог выдохнуть Дима.

До вечера он ловил на себе заинтересованные взгляды других работников, пару раз прибегал в цех мастер, всё мялся, крутился, но так и не подошёл. Хвала мраку. Иваныча видно не было. Дима не знал, что может вырасти из обеденного случая: штраф, комиссия по технике безопасности, экспертиза на квазимагический или проклятый предмет, выговор, увольнение? А и фиг с ними. Прорвёмся.

Рабочий день закончился, и Дима заглянул к своему другу – завскладом рогатому Гене.

– Привет, Генка, удели минуточку. Баба нужна.

– Для жертвы? – Гена ухмыльнулся. – Слышал, там что-то у вас произошло…

– Ген, давай без всяких. Бабу для жертвоприношения и я погнал, жрать охота.

– Ну-у-у… – рогатый скривил недовольную мину, – есть одна, на списание. Визжащий вариант: таких уже больше не производят, в тренде модель «тихая милашка».

Генка, стуча копытами, потопал в недра склада, Дима вышагивал рядом. Вдоль стены стояли девушки для жертвоприношения – пышные формы, пустой взгляд, минимум одежды.

– Ген, мне визгов не надо. У соседа-оборотня – щенки: на любой крик воют. Такой скулёж поднимают, что не дай Барон Самеди. Бесшумную бы, а деньги с зарплаты пусть вычтут, чтоб им икнулось.

Он резко остановился: почудилось или нет? В откровенном декольте у одной из барышень шевельнулось что-то чёрное. Так и есть – из аппетитных полушарий выглядывало содержание утренней посылки. И облизывалось. Гадство.

– Вот эту беру, – он указал на ножки девушки, – обалденные.

И пока Гена одобрительно цокал языком, разглядывая девчачьи прелести, Дима ухитрился вытащить непослушный «якобы нож» и запихнуть в рюкзак. Вновь еле слышно хикнуло. У-у-у-у, стервец.

– Дружище, оформишь бумаги? За меня ляпни подпись: жуть как тороплюсь, – Дима глянул на Гену, подмигнул. – С меня причитается.

Гена нахмурил брови, пожевал губы:

– Иди уже. Чего-то ты нервный, да и выглядишь хреново.… даже рогатому разрешил подпись свою шарахнуть… – на лице Генки читалась крайняя степень удивления. – Только бабу самовывозом!

– Да-да, я сейчас её и заберу. Спасибо, друг, выручил.

Дима зашёл домой. Вместе с девушкой для жертвоприношения. Устало вздохнул, посмотрел на грязь в коридоре: эх, можно было и зомби впустить. Жало скорпикоры кому-нибудь в спину! Устал…

– А ты можешь прибраться, – с надеждой спросил он у спутницы. – Или ужин забабахать?

Молчавшая до этого момента барышня томно прикрыла глазки:

– Неа. Я – жертва. Могу попробовать сбежать. Надо?

– Точно нет, – Дима был не против побега, в любой другой день он с радостью бы сцапал грудастую красавицу, но надо было ещё подготовиться к Жертвоночи и что-нибудь сожрать. – Посиди пока на кухне.

Нормально поесть так и не удалось. Дима заучивал зубодробительную латынь, рисовал мелом круг призыва, привязывал девушку к столу в гостиной. Ближе к полуночи всё было готово.

Трясясь от голода и усталости, он выговорил последние слова призыва. В комнате потемнело, что-то отвратительно забулькало, соседи-оборотни взвыли, ощущая приход в этот мир кого-то могучего, страшного.

Посреди комнаты появилось Оно. Неописуемо ужасное, в обрамлении извивающихся щупалец, слюнявых пастей, клыкастых ртов, зло глядящих глаз.

– Здоров, смертный. Я – Владыка Ньярли, – проскрежетала одна пасть. – Ну у тебя и грязища. Одобряю. Давай ближе к финалочке: времени мало, сегодня много вызовов.