Фантомный бес

С аэродрома премьера доставили в Кунцево, в отведенную ему резиденцию. Черчилля поразили роскошь и удобство его жилища, каких он не мог ожидать в осажденной Москве. Для него уже готова была горячая ванна, в которую он с радостью погрузился после долгой болтанки в воздухе. «Нормальный путь, — подумал он, — от ванны до ванны. Словно и не пронесся через полмира».

Он летел в голодный, осажденный город, а потому захватил с собой бутерброды. Но сразу после ванны ему предложили в столовой ланч, смахивающий на пиршество. Расторопные официанты уставили стол множеством закусок: красная и черная икра, ветчина со слезой, жюльен, изыски кавказской, русской и французской кухни, вина, коньяки, оранжад, лимонад. Всего этого англичанин не рассчитывал встретить в городе, невдалеке от которого идут тяжелые, смертельные бои. А он-то думал, что в Кремле живут впроголодь.

Переговоры прошли легче, нежели ожидал британский премьер. Он ждал тяжкой словесной битвы и шквала претензий и обид.

Они сидели в кабинете Сталина за длинным столом, покрытым зеленым сукном.

— Положение на фронтах тяжелое, — сказал хозяин кабинета. — Немцы прорываются к Сталинграду и Кавказу. На юге Красная армия не смогла их остановить.

— Боюсь, это будет для вас неприятным известием, — сказал гость. — Но я вынужден откровенно сказать, что, если бы открытие фронта в Европе в нынешнем году могло оказать помощь нашему русскому союзнику, мы бы не остановились перед большими потерями. Однако торопливо подготовленное предприятие рискованно, оно лишь ухудшит ситуацию, оказавшись в итоге большой ошибкой.

Присутствовавший на встрече советник Рузвельта Аверелл Гарриман подтвердил, что американский президент того же мнения.

Услышав это, Сталин помрачнел.

— У меня другой взгляд на войну, — медленно и негромко сказал он. — Кто не хочет рисковать, сражений не выигрывает. Англичанам и американцам не следует бояться немцев. Это вовсе не сверхчеловеки. Почему вы их так боитесь? Посмотрите, мы ведь их бьем. И все более учимся это делать. Но для этого необходимы войска обстрелянные. Пока солдаты не проверены огнем, нельзя сказать, чего они стоят. Вот почему второй фронт нужен не только нам, но и вам. Не надо бояться немцев. Будьте смелее.

Последние слова задели Черчилля. Он вовсю задымил сигарой.

— Когда в сороковом году, — воскликнул он, — Англия стояла против Гитлера в одиночку, когда нависла угрозой вторжения нацистов, нам никто не помогал. Но и никто не мог упрекнуть нас в несмелости.

— Да, вы объявили Германии войну, — согласился Сталин. — Но фактически бездействовали.

— Как это? — изумился Черчилль. — А битва за Англию в воздухе? Она была нелегкой. Германские асы — это не подарок. И все же войну в воздухе мы выиграли. При этом сильно потрепав германскую авиацию. Вам этого мало? Но к войне на суше мы толком не готовились. В Англии мало сухопутных войск. Сейчас быстрыми темпами мы готовим дивизии и целые армии. Но этого нельзя сделать ни за месяц, ни за год. — Он оглянулся на Гарримана.

— В Америке абсолютно то же самое, — сказал немного скучным, даже печальным голосом представитель Рузвельта. — Еще вчера мы, по сути, не были готовы. Но уже сегодня пытаемся действовать решительно. И на Тихом океане, где предстоят тяжелые бои с японцами, а в будущем году, надеюсь, и в Европе.

— При этом в скором времени, — добавил Черчилль, — мы вместе с американцами высадим серьезные группы войск в Северной Африке. Мы не только не пустим немцев к Каиру, мы намерены их там уничтожить. Это ведь тоже часть второго фронта.

— Это хорошая новость, — заметил Сталин. Он сразу прикинул, что немцы вынуждены будут оттянуть часть дивизий, ибо Гитлер отдать ливийские и египетские пустыни не может. Это для него путь к Багдаду, Тегерану и нефти. И еще это для него вопрос престижа. Ну и пусть там, в песках, покувыркается.

— Сейчас нам всем трудно, — сказал Черчилль. — Придется немало потрудиться. Но войну мы выиграем. В этом сомнений нет. — Он пыхнул сигарным дымом и улыбнулся, слегка загадочно.

Это не ускользнуло от Сталина. «Чего-то он недоговаривает, — подумал кремлевский вождь. — А вот чего?»

А Черчилль не стал говорить Сталину, что американцы совместно с англичанами приступили к разработке оружия такой силы, что оно решит исход войны в их пользу в любом случае.

Следующие два дня прошли в банкетах. Сталин заметно повеселел и обхаживал английского гостя. Сначала прилюдно и шумно, в Екатерининском зале Кремля, а затем приватно — на собственной квартире. Черчилль должен был улетать в семь утра, а они только в полночь сели за стол. Напитков было столько, что англичанин понял: так быстро Сталин его не отпустит. Впрочем, Черчилль мог выпить сколько угодно. Они пьянствовали до пяти утра. Затем английский премьер час поспал, кое-как втиснулся в самолет и снова заснул. Самолет поднялся в воздух и взял курс на Тегеран. Психологическая схватка со Сталиным состоялась. И Черчилль имел все основания сказать себе: он ее не проиграл.

«Зависть к веселой смерти».

Бирмингем. 1942