Фашисты

Немцы в большинстве были потомками «швабов»; после Первой мировой войны к ним присоединились Ungarndeutsche

, то есть беженцы из Словакии (территория, перешедшая к Чехословакии по Трианонскому договору). Столетия назад трудолюбивых немецких колонистов пригласили в страну для развития сельского хозяйства, торговли и промышленности. В XIX веке многие из них обрели высокий социальный статус, особенно в государственном управлении и армии. Они сильно ассимилировались, но усиление германской империи воскресило в их душах немецкую национальную гордость, что было особенно заметно среди выпускников немецких или австрийских университетов и военных академий (Szelenyi, 1998: часть 3). Возвышение Германии усилило ее влияние на Австрию, поставив в исключительное положение венгерских швабов (Janos, 1970: 220–224; 1982: 282–284; Rothschild, 1974: 308; Mendelsohn, 1983: 113; Szöllösi-Janze, 1989: 130–131, 159–163). Теперь швабы гордились тем, что были не только венграми, но и немцами. Многие восхищались успехами Гитлера, считая его модернизатором Центральной Европы. Будучи в сомнениях, кому теперь служить — Германии или Венгрии, — многие швабы разрешили эту дилемму просто: вступили в пронацистские политические партии и быстро заняли там руководящие посты. В довоенном правительстве лишь 30 % крайне правых, включая членов «Скрещенных стрел», носили фамилии мадьярского происхождения по сравнению с 88 % среди либеральных и консервативных министров. Почти все остальные были этническими немцами. «Скрещенные стрелы» знали об этом и приняли свои меры: на выборах 1939 г. число мадьярских кандидатов было удвоено. Тем не менее Национальный Совет, управлявший страной в 1944–1945 гг., лишь на 30 % был этнически мадьярским. И в Салаши, и в Гёмбёше была немецкая кровь. Некоторые исследователи даже считают это тенденцией. Действительно, многие фашистские лидеры той эпохи этнически были «варягами»: Гитлер был австрийцем, румынский диктатор Корнелиу Кодряну — сыном эмигрантов (отец предположительно поляк, мать — немка из Буковины), у словацких вождей Иосипа Тито и Войтеха Туки родным языком был мадьярский. Однако к этим умозаключениям я отношусь скептически. Швабский фашизм в Венгрии имел более простые и очевидные причины.

Перед Первой мировой войной в Венгрии не было ярко выраженного антисемитизма. Но распространенное мнение, что это был «золотой век» для венгерских евреев, оспаривается тем простым фактом, что бытовой антисемитизм здесь, как и везде в Европе, поддерживало христианство. Однако более новый политический антисемитизм пока проявлялся слабо. Венгры начали политически контролировать половину Габсбургской империи только в 1867 г. Сознавая свое численное меньшинство на подвластных им территориях, мадьярские националисты не были настроены шовинистически. Вместо этого они разработали доктрину «этнического равновесия», поскольку нуждались в поддержке всех этнических меньшинств, не связанных с конкурирующими государствами. Их вполне удовлетворяло политическое лидерство (приносившее ощутимые материальные дивиденды), и они не стремились захватить ключевые позиции в экономике. Евреи же, в свою очередь, довольствовались лидирующим положением в экономике и не рвались в политику (Karady, 1993). Евреям был предложен «ассимиляционный договор» — их наделяли правом гражданства и защищали от преследований в обмен на добровольную ассимиляцию с мадьярами и экономическую поддержку венгерского государства. Евреи-выкресты даже получали право работать в государственном секторе. Складывалась дуалистическая система: евреи занимались бизнесом, мадьяры — государственным управлением. По переписи 1910 г., 76 % евреев считали мадьярский своим родным языком, многие переиначили свои фамилии на мадьярский лад, некоторые вели активную борьбу против «этнических чужаков» (румын и сербов). Ассимиляция шла на всех парах, но лишь до поры до времени (Karady, 1997).

Первая трещина в этой идиллии появилась в 1918 г. Мадьяры стали главной силой в новообразованном государстве и уже не нуждались в помощи космополитических союзников. Они создали свое органическое государство; однако это государство преследовали внешние угрозы. Зловещая триада режима Белы Куна — Советский Союз, местные большевики и евреи — виделась виновниками ужасов 1919 г. Новая Венгрия была экономически слаба и нуждалась в развитии, но экономика была в руках евреев, а не национального капитала. Так евреи из союзников превратились в главных врагов. Националисты сделали поворот на 180 градусов — ассимиляция была заменена «диссимиляцией», отторжением евреев от нации. В 1920-е поток антиеврейских инвектив захлестнул литературу и журналистику — от романов до памфлетов (Ozsvath, 1997). Эта стремительная метаморфоза подчеркивает роль геополитики в формировании национального сознания. Одна геополитическая ситуация способствовала созданию этнически терпимого государства, другая стала спусковым крючком этнических чисток.