Фашисты

Легионеры твердили, что иностранные поработители осквернили чистую душу румынского крестьянина, а теперь ее продолжают осквернять евреи. Многие румыны с готовностью в это поверили. Бытовой антисемитизм в Румынии не был лишь достоянием Легиона — он был распространен повсеместно. Специализировались на антисемитизме политические правые, однако его влияние испытывали и центристы, и даже либералы. Хоть и открещиваясь от радикального антисемитизма, национальная элита требовала румынизации экономики, иными словами, выдавливала иностранный капитал из частного сектора. По закону от 1934 г., согласно доктрине «опоры на собственные силы», были приняты квоты и запреты, ущемляющие национальные меньшинства. По новым законам на всех предприятиях должно было работать не менее 80 % румын, и не менее 50 % мест в совете директоров должны были также принадлежать румынам. Председателем совета директоров мог быть избран только румын. Закон не делал различий между национальными меньшинствами, однако применить его к мадьярам и немцам оказалось очень сложно. В местах их компактного проживания румын, которые могли бы занять ответственные посты, практически не было. Начиная с 1937 г. запретительные меры против меньшинств ужесточились, лозунг «Румыния для румын» стал осуществляться на практике. Ударило это в первую очередь по евреям. Вину за этот процесс можно возложить на влияние Гитлера, на стремительную экспансию нацистской Германии, но на первом этапе это было делом рук самих румын (Mendelsohn, 1983: гл. 4; Ancel, 1993: 215; lanciu, 1996: 76–77, 280–306).

Врач-еврей Эмиль Дориан в своем дневнике много пишет о том, как румыны во всех своих тяготах и бедах винили «проклятых жидов». О евреях ходило множество диких сплетен и измышлений, а правительство этому потворствовало. Евреям, пишет Дориан, официально запретили нанимать прислугой молодых женщин, это мотивировалось тем, что евреи якобы торгуют христианскими рабынями. В своих воспоминаниях врач дает волю и юмору:

Сцена в городском транспорте. Еврей поднимается и уступает место пожилому румыну.

— Я не буду сидеть там, где сидел вонючий жид, — свирепо огрызается старик.

Другой нееврей, стоящий рядом, спрашивает:

— Вы действительно не будете садиться?

— Конечно нет!

Второй румын садится на место, уступленное евреем, через пару секунд встает и говорит пожилому джентльмену:

— Теперь можете смело садиться, я румынизировал это сиденье (Dorian, 1982: 289–290).

В разных провинциях антисемитизм принимал различные очертания. Ветхозаветные евреи в ермолках и сюртуках в северной Молдавии и Бессарабии выполняли роли «экономических парий» и терпели поношения как «инородческие» эксплуататоры крестьян. Бессарабских евреев, кроме этого, подозревали в симпатиях к большевикам. С 1919 г. и позже «жидобольшевики» не переставали быть жертвами погромов. И в самом деле, небольшая Румынская коммунистическая партия состояла в основном из иностранцев и евреев. В 1931 г. из 24 делегатов от коммунистов лишь 9 были этническими румынами. Шестеро были евреями, четверо венграми, трое украинцами и двое болгарами (Treptow et al., 1996: 422). Большая часть евреев с юга обосновалась в столице, остальные почти все расселились в южной Молдавии, где доминировали в частном секторе — их ненавидели за «богатство и эксплуатацию». Омадьяренные евреи Трансильвании считались не только экономическими конкурентами, но и пособниками венгерских врагов (под этими лозунгами прошли первые студенческие антисемитские выступления в 1920-х гг.). Эти противоречивые обвинения объединял единый страх. Евреи были антинациональны сразу в двух смыслах: во-первых, они служили иноземным врагам Румынии, во-вторых, будучи капиталистами и большевиками (неважно, кем конкретно), разжигали классовые конфликты и разобщали нацию. Антисемитизм имел под собой и традиционно религиозную почву: евреи «распяли Христа» и «пили кровь христианских младенцев». «Румынский антисемитизм был едва ли не основой национализма, в националистической среде евреи считались инородным телом, угрожающим единству и даже самому существованию румынского народа» (Ianciu, 1996: 318). Чем сильнее становился национализм, тем стремительнее менялся характер антисемитизма — из бытовой фобии он превращался в политическую идеологему, от которой до фашизма рукой было подать.