Фаворитки короля Августа II

Чтобы не возбудить внимания, король в эту минуту не сказал ни слова; но, оставшись один, приказал призвать к себе фон Рантцау и подробно расспросил о красавице Генриетте. Он пожелал, чтобы адъютант свел его к ней и назначил для того следующий вечер.

Однако, он принял все возможные меры предосторожности. Не желая быть узнанным дочерью трактирщика и вообще кем бы то ни было, а может быть, побаиваясь в душе своей ревнивой фаворитки, Август искусно замаскировался и надел седой парик. А своему адъютанту строго-настрого запретил хотя бы единым словом обмолвиться перед графиней Ко́зель.

Новый Меркурий, конечно, пообещал молчать как могила и в точности исполнить приказания короля. Он должен был быть наготове и с наступлением ночи явиться в королевскую приемную.

Тут началась самая трудная часть всего задуманного: надо было так обмануть подозрительную фаворитку, чтобы у нее не явилось никакого сомнения. Предлогом должна была служить политика.

Август отправился к графине Ко́зель и сказал ей, что ему надо повидаться по важному делу с одним влиятельным родственником кардинала-примаса; но так как этот господин слишком известен, то он не решился попросить его к себе во дворец, а назначил место свидания в доме одного простого обывателя, куда они оба должны явиться переодетыми.

— Я возьму с собой Рантцау, — сказал король, — так как думаю, что на него могу положиться. И это тем более, что он родственник вам и вы сами мне его рекомендовали.

В этих словах звучало столько откровенности, что у Ко́зель вряд ли зародилось подозрение, но все же ее было не так-то легко успокоить.

— Хотя мой кузен и будет иметь честь сопровождать вас, я все же стану бояться. Кто знает, что может случиться: Варшава кишит предателями, поклявшимися лишить вас жизни, и если хотя один из них вас узнает, то ваша жизнь будет в опасности.

Король засмеялся, говоря, что подобные опасения простительны кому угодно, только не ей, так как он ее знает как женщину мужественную и храбрую.

— Ах, государь, — возразила графиня с нежным взглядом, — можно быть мужественной и все же бояться за того, кого любишь.

Король не знал, что ответить, и поспешил навести ее на другие мысли. Но она стояла на своем и наконец выразила намерение сопровождать его.

— Позвольте мне, государь, последовать за вами и быть вашей телохранительницей, — говорила она. — Если бы кто-нибудь напал на вас, то мы с Рантцау сумели бы защитить вас, и для того, чтобы добраться до вас, пришлось бы прежде всего перешагнуть через мой труп.

Король немало изумился, когда его возлюбленная сделала подобное предложение. Предложение, без сомнения, свидетельствовало о большом мужестве и нежной привязанности — это Август должен был признать, но, с другой стороны, такая заботливость была не ко времени и совершенно не входила в его планы.

Отговорить графиню было нелегко. Только когда король дал понять, что скорее сам откажется от своего намерения, чем подвергнет ее неизвестным опасностям, она согласилась и отпустила его.

Итак, в условленное время король переоделся и отправился с фон Рантцау в гостиницу француза. Они приказали провести себя в отдельную комнату, а так как Рантцау был одним из самых выгодных посетителей, то никому не показалось странным, что он через некоторое время попросил к себе Генриетту. Он представил ее королю, которого назвал своим другом.

Красавица не знала хорошенько короля, она видела его только, когда он проезжал по городу, и потому не могла подозревать, какой знатный господин у нее в гостях. Однако, сходство незнакомца с польским королем все же, вероятно, бросилось ей в глаза, потому что после того, как переодетый государь поговорил с ней несколько времени и сказал ей несколько любезностей, она взглянула на него пристально и сказала:

— Чем больше я на вас смотрю, тем больше нахожу в вас сходства с королем.

— Это правда, — серьезно возразил король, не выходя из своей роли, — мне многие говорили, что я имею честь быть на него похожим по фигуре. Хорошо, если бы я походил на него и могуществом, чтобы быть в состоянии осчастливить вас…

Но девица казалась неособенно честолюбивой и ответила откровенно:

— Я не склонна к предрассудкам. Если бы король полюбил меня, то и я, в свою очередь, полюбила бы его, и только потому, что мне рассказывали о нем много хорошего, а не потому, что он мог бы составить мое счастье.

Вид площади Нового рынка в Дрездене

Графиня Любомирская, любовница Августа и мать его сына Иоганна Георга

— Если так, — воскликнул король, — то любите меня за то, что я похож на короля.

— Совершенно верно, — возразила хорошенькая дочь трактирщика, — у вас есть сходство с королем, но еще надо знать, обладаете ли вы таким нежным сердцем, какое так превозносят в нем, что одно может мне нравиться.

Тогда Август отбросил всякую сдержанность. Он вскочил и воскликнул:

— Да, сударыня, у меня такое же влюбленное сердце; я обладаю всеми качествами короля. Одним словом, я… я сам король.