Фаворитки короля Августа II

— Не противлюсь, — сказала она, — но боюсь, что вы встречаетесь вовсе не с графом Тобянским.

Король рассердился за так откровенно высказанное мнение и дал понять, что не любит недоверия и упреков.

При наступлении ночи он снова в сопровождении Рантцау отправился в дом трактирщика. Генриетта между тем доверилась матери и призналась ей в том, что произошло между ней и Августом. Почтенная женщина, по-видимому, не отговорила дочь от связи с королем, и когда высокий гость прибыл, прелестная дочь трактирщика оказалась уже менее щепетильной и несговорчивой.

«Король восторжествовал над ее целомудрием, хотя не обошлось и без слез со стороны Генриетты».

Была уже поздняя ночь, когда счастливый победитель расстался с молодой красавицей. Перед отъездом он усиленно просил ее сохранить пока их отношения втайне. Он обещал часто посещать ее, а также пригласил ее приехать к нему во дворец.

А чтобы не быть узнанной, она должна была переодеться в мужское платье. Рантцау было поручено ввести ее.

Но по несчастной случайности это тайное приключение Августа чуть было не обнаружилось. Случилось, что в дочь виноторговца без памяти влюбился один кавалергард и намеревался на ней жениться. Уже два дня он тщетно старался переговорить с ней и наконец узнал от служанки, что Генриетта проводила последние ночи с господином фон Рантцау и другим офицером.

Кавалергард, вне себя от ревности, поклялся отомстить своему сопернику: он решил во что бы то ни стало убить того, кто похитил у него любимую девушку. Для выполнения своего плана он захватил с собой брата, служившего в том же полку, и недалеко от трактира они устроили засаду и стали поджидать Рантцау и его спутника.

Лишь только из двери трактира показались Рантцау и король, братья выскочили из засады и крикнули им, чтобы они обнажили шпаги. Минута была опасная, так как можно было ожидать, что король при этом случае будет открыт. Рантцау думал, что тут ошибка, так как он не помнил, чтобы поссорился с кем-нибудь или имел неизвестного врага, покушавшегося на его жизнь.

Он решил назвать себя и объявил, что готов каждую минуту к услугам вызывавших его. Он только просил дать ему полчаса времени, чтобы сделать королю доклад по важному делу. Но братья не хотели слушать этих объяснений.

— Зверь, вы не уйдете от меня! — крикнул один из них. — Становитесь в позицию! Вы отняли у меня возлюбленную, за это или вы или я поплатимся жизнью!

Рантцау не оставалось ничего больше, как тоже обнажить шпагу. Пока товарищ нападавшего не брался за оружие, король тоже держался в стороне; но, увидев, что второй кавалергард обнажил шпагу, Август обнажил также оружие и с такой силой ударил по руке противника, что тот выронил шпагу. Случилось, что в этот момент мимо этого места проезжала карета, над которой держали горящие факелы. Свет факелов рассеял на минуту темноту, и один кавалергард узнал Августа. Испуганный, он крикнул брату, чтобы тот остановился, и сам бросился к ногам короля.

— Государь, — молил он, — я достоин смерти и не прошу помилования, так как мое преступление слишком велико.

— Ты знаешь: я могу простить всякую вину, если знаю, что не было злого умысла, — ответил король. — Прощаю твою заносчивость, полагая, что вы не замышляли против меня ничего дурного. Но вы должны попросить извинения у Рантцау, потому что напали на него, а впоследствии обязаны относиться к нему с подобающим почтением.

Кроме того, посоветовал им вперед быть осторожнее и под страхом немилости не разглашать чего бы то ни было об этом приключении.

Но кавалергарды не вполне доверяли королевскому великодушию. На следующий день они сделали, что им было приказано: отправились к фон Рантцау и извинились. Но все же думая, что им придется плохо, они просили исходатайствовать им отставку, ошибочно полагая, что все равно их карьера кончена.

Рантцау не мог ничего обещать им, но рассказал об этом королю. Август вызвал офицеров к себе и подтвердил свои слова.

— Я уже сказал вам, что прощаю, а вызвал вас для того, чтобы рассеять ваше недоверие к моему слову. Зачем вам бросать службу? Будьте честными людьми, и я не забуду о вашей дальнейшей судьбе.

С этими словами он отпустил их, но потом послал каждому по сто червонцев в подарок…

Графиня Ко́зель между тем тоже не оставалась в бездействии. По всей манере короля, по его заметной холодности ей было ясно: что-то произошло. Король не был любезен по-прежнему, не выказывал такой нежности, как в былые дни. Из этого графиня заключала, что в перемене должна быть виновата новая любовница. После долгих усердных справок Ко́зель наконец напала на след. Она узнала от одного камердинера, что король часто целые часы просиживает с каким-то молодым человеком, и таинственность, с которой последнего провожали в комнату короля, заставила слугу подозревать в молодом человеке переодетую женщину.

Ко́зель насторожилась. Тайна была открыта.