Фавориты Фортуны

– Сомневаюсь, – сказал Помпей (Вифинский), стараясь не смотреть на безутешного Юнка. – Я поговорил с капитаном родосских кораблей и выяснил, что Цезарь действительно отдал все трофеи Родосу, Ксанфу и Патаре. Трофеи были богатые, но все же не египетские сокровища. Родосцы считают, что себе Цезарь взял очень мало, и кажется, это общее мнение. Один из его вольноотпущенников сказал, что Цезарю нравятся деньги, как и любому другому, но он слишком умен, чтобы ценить их выше своей политической карьеры. И сообщил мне с хитрой улыбкой, что Цезаря не удастся привлечь к суду за вымогательство. Еще живя на пиратской базе в ожидании выкупа, этот человек поклялся пиратам, что он распнет их. Будет трудно доказать, что он хоть что-то присвоил из пиратских трофеев, Марк Юний.

Юнк осушил глаза, высморкался.

– Я не могу доказать, что он взял что-то в Никомедии или где-нибудь еще в Вифинии. Но он взял! Должен был взять! В свое время я знавал добродетельных людей, но могу поклясться, он – не из их числа, Помпей. Слишком самоуверен, чтобы быть добродетельным. И слишком высокомерен. Он ведет себя так, словно ему принадлежит весь мир!

– По словам вожака пиратов, который считал Цезаря очень странным, он вел себя именно так. Словно ему принадлежит весь мир. В то время как на самом деле был пленником. Ходил повсюду, всех оскорблял, и при этом с большим чувством юмора! С него потребовали выкуп в двадцать талантов, так это привело его в ярость! Он сказал, что стоит не меньше пятидесяти, и заставил их назначить эту цену!

– Так вот почему он назвал пятьдесят талантов! Я заметил это и раньше, но был слишком зол на него, чтобы поймать его на этом, а потом забыл. – Юнк покачал головой. – Это, вероятно, объясняет все, Помпей. Этот человек сумасшедший! Пятьдесят талантов – это сумма выкупа за цензора. Да, я думаю, он сумасшедший.

– Или он хотел припугнуть Ксанф и Патару, чтобы они скорее собрали деньги, – сказал Помпей.

– Нет! Он сумасшедший, а сумасшествие проявляется в большом самомнении. И он всегда был таким. – Лицо Юнка стало злым. – Но его мотивы здесь ни при чем. Все, что я хочу, – заставить его заплатить за то, что он сделал! Не верю! Два миллиона сестерциев!

Если Цезарь и ощущал возрастающую враждебность, которую провоцировали его поступки, он искусно скрывал это. Когда его корабль наконец встал на якорь у Родоса, он заплатил капитану, добавив щедрую награду, нанял удобный, но не претенциозный дом в окрестностях города и приступил к занятиям с великим Аполлонием Молоном.

Поскольку этот большой и независимый остров, ближайший к провинции Азия, был центром пересечения морских путей в восточной части Срединного моря, его постоянно снабжали новостями и слухами, так что любой ученик из Рима не чувствовал себя отрезанным от родного города и был неплохо осведомлен о событиях в любой части страны. Таким образом, вскоре Цезарь узнал о письме Помпея в сенат и о реакции сената, а также о том, что старшим консулом стал Лукулл. И еще ему сообщили, что в начале марта старший консул прошлого года Луций Октавий умер в Тарсе вскоре после прибытия в Киликию в качестве наместника. Еще рано было ожидать решения сената о его замене. Завещание царя Вифинии очень понравилось всем в Риме, от высших слоев до низших. Но, как Цезарь узнал на Родосе, не все хотели, чтобы эта новая земля стала частью провинции Азия. Спор еще не был окончен, но, несмотря на это, Юнку приказали ускорить официальное оформление ввода Вифинии в состав Рима. И Лукулл, и Марк Котта, теперь консулы, хотели сделать Вифинию отдельной провинцией со своим наместником, а Марк Котта жаждал получить этот пост на будущий год.

Однако больший интерес для родосцев представляли местные новости. Для них было важнее, что происходит в Понте и Каппадокии, нежели в Риме или Испании. Говорили, что после вторжения царя Тиграна в Каппадокию четыре года назад ни одного жителя не оставили в Евсевии-Мазаке, так много людей царь вывез, чтобы заселить Тигранокерт. Каппадокийский царь, который при встрече не произвел на Цезаря впечатления, жил в ссылке в Александрии со времени вторжения, объясняя свой выбор места проживания тем, что Тарс слишком близок к Тиграну, а Рим слишком дорог для его кошелька.

Бродило много слухов насчет того, что царь Митридат занят мобилизацией новой, большой армии. Он страшно разозлился, когда до него дошла новость о том, что Вифиния завещана Риму. Но никто не знал подробностей, а Митридат все еще находился в своих границах.

Марк Юний Юнк тоже внес свою лепту в общий хор слухов. О нем говорили, что он вымогает деньги у богатых римских граждан, проживающих в Вифинии, – особенно у тех, кто обитает в Гераклее, – и что в сенат Рима были посланы официальные жалобы, утверждающие, что Юнк грабит страну, лишая ее величайших сокровищ.