Фавориты Фортуны

– Просто помни о том, что я сделал. Кто знает? Однажды мне может понадобиться услуга, – сказал Цезарь.

Пиратов отвели к берегу. Полигон, последний в бесконечной череде пленников, поднял руку, приветствуя Цезаря.

– Как эти парни любили роскошь! – сказал Цезарь, качая головой. – Я всегда думал, что пираты грязные, неграмотные и очень любят драться. Но эти люди были вежливы.

– Конечно, – сказал Лисандр. – Их свирепость преувеличивают. Им не часто приходится драться за добычу. Сражаются они под руководством своих капитанов, а те – способные вояки. Мелкие сошки, такие как Полигон, не любят атаковать конвои. Они охотятся за беспомощными торговыми судами. Пиратские флотилии обычно можно встретить около Крита. Но когда ты живешь за скалами Солимы, как Полигон, ты считаешь себя в безопасности. Словно в независимом царстве.

– Родос мог бы сделать больше, чтобы покончить с пиратской угрозой, – заметил Цезарь.

Но Лисандр, покачав головой, засмеялся:

– Вини в этом Рим! Вот кто настоял, чтобы мы уменьшили наш флот, когда Рим начал править восточной частью нашего большого моря. Он думал, что сможет поддерживать порядок везде, включая морские пути. Но Рим слишком скуп, чтобы тратить на это необходимые суммы. Сейчас Родосом управляет Рим. Поэтому мы делаем то, что от нас требуют. Если бы мы выступили самостоятельно, с сильным флотом, чтобы ликвидировать пиратов, Рим вообразил бы, что высиживает собственного Митридата.

«И с этим не поспоришь», – подумал Цезарь.

Марка Юния Юнка не было в Пергаме, когда Цезарь дошел до реки Каик и бросил якорь в городском порту. Стоял конец марта по римскому календарю, и это означало, что зима еще не кончилась, хотя плавание вдоль береговой линии прошло без происшествий. Город Пергам, расположенный на высотах, выглядел великолепно, но даже с реки можно было рассмотреть следы снега и льда на крышах храмов и карнизах дворца.

– Где наместник? В Эфесе? – спросил Цезарь у проквестора Квинта Помпея (по крови этот Помпей был ближе к Руфам, нежели к Помпеям).

– Нет, он в Никомедии. Я как раз собирался к нему. Тебе повезло, что ты застал нас здесь. Мы были очень заняты в Вифинии. Я вернулся, чтобы забрать некоторые легкие вещи для наместника, – мы не ожидали, что в Никомедии намного теплее, чем в Пергаме.

– Там всегда теплее, – серьезно заметил Цезарь.

Он воздержался и не спросил проквестора провинции Азия, имелись ли у того более неотложные дела, чем прихватить барахло наместника.

– Кстати, Квинт Помпей, – продолжил Цезарь вежливо, – если хочешь, я доставлю наместнику его вещи. А тебе дам небольшое поручение, прежде чем ты уедешь. Видишь вон там корабли?

– Вижу, – сказал Помпей.

Его отнюдь не обрадовало то обстоятельство, что молодой человек указывает, что ему следует делать.

– На борту около пятисот пиратов, которых надо куда-то поместить на несколько дней. Я уезжаю в Вифинию получить официальное разрешение от Марка Юния распять их.

– Пиратов? Распять?

– Ну да. Я захватил пиратскую крепость в Ликии – с помощью десяти кораблей родосского флота, разумеется.

– Ты сам можешь остаться здесь и присмотреть за своими пленниками! – прервал его Помпей. – А я спрошу у наместника!

– Мне очень жаль, Квинт Помпей, но это так не делается, – мягко возразил Цезарь. – Я – privatus. И был частным лицом, когда пленил их. Я должен лично увидеть наместника. Ликия – часть его провинции, следовательно, я обязан объяснить ситуацию сам. Это – закон.

Противостояние продолжалось еще некоторое время, но сомнений не оставалось: победит Цезарь. И Цезарь отплыл в Никомедию на быстроходной родосской галере, оставив Помпея присматривать за плененными пиратами.

Пока Цезарь ожидал в небольшой дворцовой приемной, когда у занятого многочисленными делами Марка Юния Юнка найдется время принять его, он с глубокой печалью отметил, что все вокруг изменилось. Позолота еще сохранилась, равно как фрески и прочие предметы искусства, которые нельзя переместить, не оставив явных следов, но некоторые знакомые и любимые статуи пропали из коридора и комнат вместе с несколькими картинами.

Уже темнело, когда Юнк быстро вошел в комнату, очевидно успев пообедать до встречи с коллегой-сенатором.

– Цезарь! Как я рад тебя видеть! Что привело тебя сюда? – спросил наместник, протягивая руку.

– Ave, Марк Юний. Ты был занят.

– Да, верно. Ведь ты знаешь этот дворец, как свою ладонь, да?

Слова прозвучали достаточно дружелюбно, но тайный смысл их был ясен.

– Поскольку это я сообщил тебе о смерти царя Никомеда, об этом нетрудно было догадаться.

– Но ты не был так любезен, чтобы дождаться меня.

– Я privatus, Марк Юний, и только мешал бы тебе. А наместнику не следует мешать, когда у него очень важное дело. Такое, как, например, включение новой провинции в состав Рима, – сказал Цезарь.

– В таком случае что ты теперь здесь делаешь?

Юнк смотрел на своего гостя с явной неприязнью, вспоминая их споры в уголовном суде, где Цезарь почти всегда выигрывал.

– Меня захватили пираты у Фармакуссы два месяца назад.