Федор Достоевский. Единство личной жизни и творчества автора гениальных романов-трагедий [litres]

6 февраля 1857 г. Достоевский повенчался в Кузнецке с Марией Дмитриевной Исаевой. Судьба постаралась, чтобы развязка соответствовала стилю романа. Критики часто упрекают автора «Бесов» в пристрастии к трагическим катастрофам. Катастрофа, завершившая роман, не сочиненный, а пережитый им, была страшнее всех вымыслов: после свадьбы, на обратном пути из Кузнецка, молодая жена с ужасом и отвращением увидела своего мужа воющим и бьющимся в припадке падучей. Достоевский пишет брату (9 марта 1857 г.): «В обратный путь я остановился в Барнауле у одного доброго знакомого. Тут меня посетило несчастье; совсем неожиданно случился со мной припадок эпилепсии, перепугавший до смерти жену, а меня наполнивший грустью и унынием. Доктор сказал мне, вопреки всем прежним отзывам докторов, что у меня „настоящая падучая“ и что я в один из этих припадков должен ожидать, что задохнусь от горловой спазмы и умру не иначе, как от этого… Женясь, я совершенно верил докторам, которые уверяли, что это просто нервные припадки, которые могут пройти с переменой образа жизни. Если б я наверное знал, что у меня настоящая падучая,

я бы не женился». С этого дня и до самой смерти Марии Дмитриевны мы не найдем в огромной переписке Достоевского ни одного слова о ней. Брак продолжался семь лет; последние годы они жили врозь и писатель любил другую женщину. После смерти жены он писал Врангелю (31 марта 1865 г.): «О, друг мой, она любила меня беспредельно, я любил ее тоже без меры, но мы не жили с ней счастливо… Мы были с ней положительно несчастны вместе (по ее страстному, мнительному и болезненно фантастическому характеру), но мы не могли перестать любить друг друга; даже чем несчастнее были, тем более привязывались друг к другу». Вторая жена писателя, Анна Григорьевна, подтверждает: «Федор Михайлович сильно любил свою первую жену. В жизни его это было первое настоящее чувство. Молодость его ушла целиком в литературную работу… Увлечение Панаевой было слишком мимолетным и в счет не идет. Это было настоящее сильное чувство со всеми его радостями и муками». Мария Дмитриевна умирала мучительно и долго от чахотки; Достоевский последние дни провел у ее постели; перед лицом смерти все тяжелое и мучительное было забыто и прощено; в душе осталась только жалость. И его слова о покойной дышат великодушием и любовью;

Анна Григорьевна добросовестно их повторяет. Иное рассказывает дочь писателя, Любовь Достоевская. Как ни пристрастны ее «Воспоминания», все же доля правды заключается в передаваемых ею «сплетнях». «Накануне своей свадьбы, – пишет она, – Мария Дмитриевна провела ночь у своего возлюбленного, ничтожного домашнего учителя, красивого мужчины». Роман с ним продолжался в Семипалатинске; Вергунов сопровождал ее и в Россию. «Тем временем, пока Достоевский предавался мечтам в своей коляске, на расстоянии одной почтовой станции за ним следовал в бричке красивый учитель, которого жена его возила всюду за собой, как собачонку». У Марии Дмитриевны бывали взрывы ненависти к мужу.

«В столовой она останавливалась перед портретом Достоевского, долго глядела на него, грозила ему кулаком и кричала: „Каторжник, бесчестный каторжник“». Быть может, дочь романиста присочиняет последнюю эффектную сцену к роману отца; впрочем, «двойные чувства» и любовь-ненависть были вполне в характере истерической и чахоточной Марии Дмитриевны. «Мы были с ней положительно несчастны вместе», – признается Достоевский.

История несчастного брака писателя покрыта для нас тайной. В одном письме к Врангелю он говорит: «Par ma jalousie incomparable[27] я доводил ее до отчаяния». Так было еще до свадьбы. Что переживал Достоевский, если Мария Дмитриевна, став его женой, действительно изменяла ему с Вергуновым? Трагедия ревности была им изображена впоследствии в гениальной повести «Вечный муж». Что отразилось в ней: то ли, что было, или только то, что могло быть

? Мы не знаем; герои Достоевского реализируют не только его личную судьбу, но и все неосуществившиеся возможности этой судьбы.