Фехтовальщица (СИ)

С запяток соскочил лакей и помог Женьке сесть в экипаж. Вельможа дал знак к отправлению и повернулся к фехтовальщице.

— Откуда ты? — спросил он.

— Из Беарна.

— Протестантка?

— Была раньше. Я поменяла веру.

— Это хорошо. Мне не нравятся протестантки.

— Почему?

— Плохо одеты и слишком занудны. Все твердят о каких-то духовных ценностях и заветах, как правило, ветхих. «Я вас люблю» им нельзя сказать в шутку.

— А разве это говорят в шутку?

— Это всегда говорят в шутку.

Вельможа достал откуда-то сбоку бутылку вина и протянул фехтовальщице.

— Хочешь?

— Нет.

— А я выпью.

Он отхлебнул пару глотков, потом придвинулся ближе и тронул девушку за коленку. Хищно сверкнул продолговатый камень изумруда в перстне на мясистом пальце.

— Что? — насторожилась фехтовальщица.

— Ты не желаешь отблагодарить меня за помощь?

— А нужно отблагодарить?

— А как же? Принц, спасающий бедную девушку на опасной улице. Разве я не воплощение твоей мечты?

— Не воплощение. Мне нужно в «Парнас». Куда мы едем, сударь?

— Какая тебе разница? Давай поднимай юбчонку.

— Что вы сказали?

— Ничего нового. Ведь должен кто-то определить тебе цену.

Дворянин потянул вверх подол платья. Женька оттолкнула его. Вельможа уронил бутылку и чертыхнулся.

— Черт тебя дери, бывшая протестантка! Ты залила мне новые штаны!

— Остановите экипаж, принц!

Губы вельможи брезгливо скривились.

— А, все-таки еще не забыла свои ветхие духовные ценности! Ладно. Кучер, остановись! — велел он.

Экипаж остановился, и Женька выпрыгнула наружу.

— Бертран, пристрели эту дурочку и выброси ее тело в Сену, — сказал вельможа одному из охранников. — Я не люблю, когда мною пренебрегают.

Женька не стала думать о том, пошутил вельможа или нет, и побежала по узкой улочке, не разбирая дороги. Раздался выстрел, потом второй, по предплечью словно полоснули бритвой. Фехтовальщица вскрикнула, прижала рану рукой и продолжала бежать дальше. Кто-то улюлюкнул и засмеялся. Послышались голоса, потом топот копыт и шум удалявшегося экипажа.

Когда стало тихо, Женька остановилась, оторвала полосу ткани от одной из нижних юбок, перемотала раненое предплечье прямо поверх рукава, а потом продолжила свой нелегкий путь. Найти гостиницу уже было невозможно, поэтому девушка решила искать не ее, а любое, подходящее для ночлега, место.

Фехтовальщица двигалась медленно, но уверенно, полагаясь на свое природное чутье и холодный свет месяца, похожего на узкий глаз охотника, следящий за ней с черных небес. Вскоре она увидела впереди какое-то неясное светлое пятно. Это был ночной фонарь, стоявший на бочке возле покосившегося кабачка. Он был похож на маячок, и девушка обрадовалась, полагая, что, наконец, найдет здесь приют, но прямо перед ней неожиданно выскочил чернявый парень с кинжалом в смуглой руке. Волосы его были схвачены тугой пестрой повязкой, а землистого цвета лицо украшали два длинных шрама.

Парень улыбнулся и крикнул куда-то в сторону:

— Эй, Чума, выходи! Смотри, какая красавка до нас приблудилась!

— Погоди, Трюфель, не трожь! Нынче красавка моя! — вышел из кабачка высокий плотный детина.

— Тогда деньжонки я возьму! Ага?

— Деньжонки? А они есть у нее? Эй, девка, кошель при тебе?

Фехтовальщица в ответ двинула Трюфеля ногой в пах и бросилась бежать.

— Ах ты, сучья дочь! — завопил согнувшийся бандит. — Лови ее! Бей! Бей! Чума, поднимай своих!

Вслед раздался резкий свист. Свист сорвал с мест новых любителей кровавой наживы, и вся эта сила ночного мира тотчас бросилась за Женькой, обещая разорвать дерзкую девушку на куски.

Фехтовальщица бегала быстро, но она не знала города и летела вперед, не различая направления. Это было не лучшей тактикой в подобной ситуации, но у нее не оставалось другого выхода. Она металась по темным переулкам до тех пор, пока не оказалась в одном из городских тупиков, где по обеим сторонам высились глухие стены домов, а впереди перегородила путь высокая чугунная ограда парка. Недолго думая, Женька кинулась прямо на нее, подтянулась на холодных прутьях и полезла по ним наверх. От страха быть пойманной она даже не почувствовала боли в раненой руке.

Девушку пытались стянуть за подол, но она сумела отбиться ногами и, одним махом очутившись на самом верху, спрыгнула вниз. Едва коснувшись земли, фехтовальщица снова вскочила и побежала вглубь парка. Вслед понеслись угрозы и ругань, но за ней почему-то никто не полез. Долго не задумываясь над этой странностью, Женька отбежала как можно дальше и, совершенно измотанная долгим паническим бегом, свалилась возле ближайшего дерева.

Крики за оградой вскоре стихли, и девушка уже стала подумывать о том, что нашла место для ночлега, как от темноты, окружавшей ее, вдруг оторвался какой-то смоляной сгусток и, мерцая желтыми глазами, беззвучно положил ей свои тяжелые лапы на плечи. Прямо у лица свесился влажный язык, и сверкнули острые клыки… Пес был просто огромен. Фехтовальщица застыла… Над ее смутившимся сознанием всплыла история о проклятии рода Баскервилей, и она поняла, почему парижские бандиты оставили ее в покое.