Феноменология зла и метафизика свободы

Монологичность культуры и развитая диалогичность личности. Монопольный монолог охватывает многие этносы, сплющивает их настоящее и прошлое в некую всеядную амбивалентность. Возникающий человек толпы, личность-всюду-маргинал, рефлектировать не хочет, он хочет простоты и ясности, однозначности. Поэтому-то популистская масса и рождает тягу к странному, пришельцам, НЛО, экстрасенсам и т. д. Человек стремится избавиться от работы души, от рефлексии, от ответственности за свои вопросы и свои же ответы, он стремится вынести диалог вовне, создать себе ответственного партнера, внешнего собеседника, позволяющего понять мир, себя самого, взглянуть со стороны. И как итог – безответственность, стремление переложить на этого другого, на таинственное и странное ответственность за происходящее, создание себе смыслового и нравственного алиби.

Поэтому как никогда сейчас необходимо одиночество. Одиночество как забытость, ненужность и бессмысленность существования. Когда человек остается один, он живет наиболее полноценно – видит, чувствует свою связь с миром, свое место в нем, свою неслучайность. Одиночество целительно. Дерево, выросшее в бору, в толпе других – хилое и хлипкое. Крепкое оно вырастает одно. Человеку тоже для крепости и силы нужны изрядная доза одиночества, осознание его изначальности, содержания и следствий. Из одиночества и сплетается прочная жизненная ткань. Дерево из бора, человек из толпы хороши для серийного производства взаимозаменимых поделок, требуют разделки и переделки. Одиночное самостояние коренит в жизни непосредственно. И в почве и в ландшафте бытия. Но нигде человек не одинок так, как в толпе.

Границы Я и Я-пограничное

Самосознание Я оказывается на границах взаимооплетнения. И пограничник и таможенник одновременно. Защитник суверенитета и посредник Я – одиночество, необходимое для «напоминания мне обо мне», – говорил в одном из интервью Ю. Шевчук[283]. Никакие коллективистские ухищрения, поэтому, не спасают от самозванчества. Бегство от себя – в коллектив, в толпу, в массу, в мифическое равенство и справедливость среди равных в безликом «

das Man» везде и во все времена делались от слабости и трусости, в конечном счете – от страха смерти как последнего и окончательного одиночества. Поэтому-то утопии – плод отнюдь не веры, а слабости – как самозванство отчаявшегося и не верящего в свою жизненную укорененность.

Коллективизм придает самозванству вид гидры, у которой отрастают бесконечное число голов от борьбы с любой из них. Насаждать коллективистскую нравственность – все равно что сеять зубы дракона самозванства и зла. И потому – неконструктивно вести себя подобно хитрой птичке страусу и прятать голову от одиночества. «… Жизнь – это мука. Одиночество – мука. Это не печаль, а жуткая тоска, переходящая в ужас, – вот что такое одиночество. Сделать “общую” радостную жизнь пытались многие политики. Кончалось все тоталитарным, бессмысленным уничтожением вообще жизни, казнями и кровью это кончалось… Только не надо, конечно, понимать это так:… давайте все страдать и мучиться, ребята. Это будет трудовой коллектив наоборот»[284]

.

Единственность и одиночество – не корень самозванства. Самозванство коренится не в одиночестве и ин-дивидности. Преодолению самозванства не поможет ни коллектив, ни толпа, ни класс, ни народ, ни этнос. Только индивид, сердце души личности, ее сопричастность целостности космоса и осознание своего дао-пути и ответственности за него. Отдаваться может лишь тот, кто владеет собой. Чтобы что-то отдать, надо иметь, что отдавать. Но «всякая философия – самооправдание, – писал А. Камю. – Оригинальной была бы только философия, оправдывающая другого человека». Первична в изживании самозванства личность, а не социальные институты и власть. Более того, сама власть реализуется только на «перегибе» личности от самоутверждения к самоотречению. Самозванство же опасно именно стремлением к власти.

Стремление к власти над сущим – основа всякого культурного творчества. Проблема в легитимации этой власти. Обыденному сознанию и рационализму власть представляется как нечто самоценное – чем больше власти (над природой, другими людьми), тем больше прогресса, успеха и т. п. Понимаемые как надежность, благосостояние, комфорт души и тела. Власть, однако, не цель, а средство, и как средство – амбивалентна, безоценочна. Чем она станет, к чему приведет – зависит от целей и компетентности субъекта.