Франсуа Вийон

Мало того, что Вийон охотно заимствовал в рудиментарном томизме и в поверхностно усвоенном учении Аристотеля свой философский словарь и колорит своих познаний в области теологии, он к тому же еще и скопировал, изображая процесс своего "полузабытья", аристотелевскую схему работы интеллекта. Сказанное Аристотелем о деятельности ума Вийон использовал, переставив выражения, для характеристики кризиса функций сознания, каковым явилось его "полузабытье". Аристотелевский переход от восприятия органами чувств образов действительности к их запоминанию, а затем к формированию абстрактных понятий, становящихся основой спекулятивного мышления, это восхождение к "высшей части" души, прочитывается в обратном направлении в описании поэтом собственного кризиса, в описании "полузабытья", внешняя словесная фантастичность которого не должна скрывать от нас внутреннюю стройность схоластической мысли:

Но за молитвой сбился я,

Как будто мысли мне сковало,

Не от излишнего питья,

Нет: Дама Память отобрала

Оппинативный род сначала,

Затем весь род коллатеральный,

Все категории смешала,

В ларь спрятав интеллектуальный

Суждений вид эстимативный,

Что перспективу нам дает,

Симилятивный, формативный... 1

1 Ф. Вийон. Лирика. М., 1981. С. 31. Перевод Ф. Мендельсона.

Чем является здесь Аристотель: символом, шуткой, хвастовством? Возможно, и тем, и другим, и третьим одновременно.

Поэт цитировал также и Аверроэса, арабского толкователя аристотелевской метафизики, но цитировал приблизительно так же, как и самого Аристотеля. Никто не должен заблуждаться. Жизнь дала ему больше знаний, чем Аверроэс и его философия. Страдание, увы, учит лучше, чем чтение.

Измучен горькою тоской,

Не в силах удержать рыданья,

Я слезы проливал рекой,

Страдал, не видя состраданья,

В игре нужды, обид, изгнанья,

Я вечно битым был мячом

И понял жизнь без толкованья,

Здесь Аверроэс ни при чем 1.

1 Там же. С. 37.

Так же обстоит дело и с редкими встречающимися у Вийона юридическими цитатами. "Декрет" Грациана, этот основополагающий сборник канонического права, упомянут лишь в связи с женщинами, берущими себе любовников "согласно "Декрету"". За аллюзией скрывается студенческая шутка. В действительности же в "Декрете" говорилось о публичном скандале как об отягчающем вину обстоятельстве. Как и следовало ожидать от школяра, порой после выпивки приобщавшегося к проблемам юриспруденции, Вийон сделал вывод, что грешить лучше в тени. "Любить в тайном месте" - вот как следует толковать его слова о любви "согласно "Декрету"". Так что не будем принимать эту отсылку за доказательство осведомленности в вопросах юриспруденции.

Что же касается буллы папы Николая V, давшей в 1449 году монахам из нищенствующих орденов право исповедовать и, соответственно, отводить к своим обителям потоки приносимых верующими даров, то она у духовенства наделала немало шуму. Стало быть, отказ по завещанию одновременно и декрета "Omnis utriquisque sexus" ("Людям обоего пола"), - являвшегося в действительности декреталией Григория IX, обязывавшей всех христиан исповедоваться по крайней мере один раз в году, причем именно своему священнику, а не чужому, - и "Кармелитской буллы", перераспределявшей доходы в пользу ординарного духовенства, тоже имел источником вовсе не чтение юридических текстов, а беседы в монашеской и священнической среде.

Единственной логически необходимой и практически точной цитатой является цитата из Вегеция, открывающая "Малое завещание". Теоретик античного военного искусства советовал писать то, что думаешь, дабы узнавать мысли других о том, что пишешь. Выслушивать чужое мнение относительно своих произведений - таков смысл высказывания Вийона, который притворился, что следует совету римского стратега, но не обратил внимания на то, что в законченном виде совет гласил: мысль становится руководством к действию лишь после того, как ее прочтет и одобрит государь.

Роман о Розе

И тут снова обнаруживается, что Вийон процитировал перевод. Причем вряд ли можно считать случайностью то, что перевод Вегеция, из которого он позаимствовал высказывание, принадлежит не кому иному, как Жану де Мёну. В прологе "Книги рыцарства", переведенной с латинского языка автором "Романа о Розе", мы читаем следующее:

"Если император не прочитал и не одобрил написанные книги, то им будет отказано в признании и в принятии их за авторитетные свидетельства".

С неизбежной закономерностью мы снова и снова возвращаемся к "Роману о Розе", единственной книге, цитировавшейся Вийоном без насмешки. Именно оттуда он извлек основные положения своей философии. Там, в частности, находятся корни его представлений о женщине, представлений, отнюдь не совпадающих в теми, которые явились результатом его собственных любовных опытов. Он заимствовал из "Романа о Розе" темы, образы, даже эмоции. Прекрасная Оружейница, прежде чем попасть в "Завещание", была уже в "Романе", где ее звали Праздной Дамой, причем Гийом де Лоррис использовал те же слова и те же образы, дабы обрисовать как красоту, так и безобразие.

Золотых волос струя,

Гладкий лоб, крутая бровь,