Гамбит. Конь без масти

Он вышел из машины и смотрел Мэл и матери вслед. Так будет правильнее всего. Ребенку не место рядом с ним. Никому не место рядом с ним. Там о Мэл позаботятся. Скоро она забудет его, и заживет спокойной жизнью, где ей никто и ничего не будет угрожать. У нее будет дом, где ее любят, счет в банке, которого хватит до старости, и целая жизнь, которую она проживет уже без него. В какой-то момент Атласу стало немного жаль, что он больше ее не увидит, зато теперь Эванс теперь уже старший был уверен, что хоть что-то в своей жизни он сделал правильно.

– Тысяча тридцать два булыжника, Мэл, – шорох крыльев бабочек над головой стал почти осязаемым и густым. – Смотри, их ровно тысяча тридцать два, – щебетала Шарлотта. – Давай пересчитаем их вместе, Мэл, тебя же зовут Мэл, верно, детка? – она без труда удерживала уставшего ребенка в трансе, пока вела вдоль покореженной от времени изгороди по мощеному брусчаткой тротуару.

– Их тысяча тридцать два. Видишь? На доме тоже так написано, – Шарлотта указала на табличку с номером дома, и глаза ребенка медленно моргнули и окончательно осоловели.

Висевшая на доме табличка сообщала адрес «1032 Mill St», где их уже встречали. Шарлотта подвела девочку к крыльцу и осторожно передала ее руку женщине, ожидавшей возле крыльца. На этом эстафета с передачей ребенка членами семьи Эванс была закончена. Девочка дома, и ей необходимо отдохнуть.

– Мэл поспит, и все пройдет, – тем же шелестящим шелковым голосом говорила миссис Эванс. – Она нас даже не вспомнит, – шепнула Шарлотта, передавая руку девочки.

Мэл с трудом поднимала маленькие ножки, вышагивая по высоким каменным ступеням крыльца, но ее никто не подгонял и не торопил. Выдергивать ребенка из транса было опасно для ее неустойчивой психики, особенно, после того, что девочке довелось пережить. Женщина и девочка скрылись за дверью, унося с собой ауру мнимого спокойствия и обстановка на крыльце дома быстро сгустилась в предгрозовое облако, пропитанное озоном.

– Ты ведь понимаешь, что пока я жив, он не подойдет к ребенку, – грозно спросил ее мужчина, опиравшийся бедром о перила и недовольно сложивший руки на груди.

– В таком случае, долгих лет жизни тебе, Лерой, – бабочки вспорхнули, сбросили крылья и осыпались на землю, покрытую пеплом, когда голос женщины сменился на сухой и безжизненный.

– Я не подпущу его к девочке, Шарлотта, ни сейчас, ни потом! – нажимал Мастер, проверяя взглядом улицы, где гулял северный ветер, явившийся сюда из Чикаго.

– Если бы он этого не понимал, их бы здесь не было, – в голосе Эванс не было никаких эмоций: ни гнева, ни страха, ни осуждения. – Лерой, ребенку нужен дом, вы согласились дать ей кров, теплоту и заботу, – слова были добрыми, но произнесены все тем же безжизненным голосом. – Возможно, это единственное, что мой сын сделал в этой жизни правильно, – с неким сожалением произнесла Шарлотта так же, как и Мастерс, осматривая улицы.

Мастерс не ответил, а только прыснул в сторону. Он никак не хотел оскорбить миссис Эванс, да и нет ее вины в недуге сына. Лерой был лично знаком и с Шарлоттой, и с Артуром, которые были замечательной парой, а затем семьей, но лишь до поры до времени. Алкоголь сгубил ее мужа, а попутно сломал психику младших детей. Мастерс предъявил бы счет Артуру Эвансу, но никак не Атласу, который был старше Мии и раньше начал понимать, что в их семье что-то не так. Миа легко отделалась, а основной удар принял на себя средний ребенок: недостаточно большой, чтобы что-то сказать или уйти, недостаточно маленький, чтобы все забыть. По иронии судьбы гипноз матери на Атласа не действовал.

– Мэл немного старше моего старшего внука, – Лерой увел разговор в сторону от упоминания Атласа Эванса, будь он неладен. – Лаура будет водить их в одну школу, – посвятил он Шарлотту в планы на воспитание Мэл, благо, младшая дочь Мастерсов дожила до создания своей собственной семьи.

– Еще раз спасибо, Лерой, и мне жаль, что с твоим сыном случилось такое, – искренне ответила Шарлотта без муара и притворства.

Лерой бы не поверил, что Шарлотте жаль, и что она была не прочь породниться с ним. Не поверил бы, если бы не Ашер, связавший свою жизнь с Черри Форман. В их случае, насколько Лерой знал, возражений со стороны Шарлотты не было, а Артур был слишком занят поиском истины на дне бутылки.

– Твоя дочь хорошая девушка, Лотти, – спустя годы Мастерс все же смог принять от матери несостоявшейся снохи соболезнования в смерти сына.

– У меня нет дочери, Лерой, – грубо оборвала его Эванс, и Мастер уставился на нее и не понимал, шутка ли это или нет. – У меня больше нет дочери, – подытожила женщина, тонкие черты лица которой заострились от злости. – Всего доброго, мистер Мастерс, – мир вокруг преображается от одного только голоса Шарлотты.

Звук превратился в цвет. В голове Лероя невидимая вспышка, и миллионы разноцветных бабочек взмыли в воздух, закружились в вихре, сметая вытребованную годами волю старого вояки.

– До свидания, миссис Эванс, – сквозь силу выдавил он из себя, поежившись от ослепившего его голоса.