Гамбит. Конь без масти

– Хм, нет, Лерой, прощайте, – ее голос звучал где-то на задворках мыслей, на краю света и цвета, и перед глазами Мастерса разноцветные крылья бабочек переливаются на Солнце. – Была рада с вами познакомиться, – спускаясь по ступеням, бросила Шарлотта через плечо.

Мастерс почти моментально сбросил флер, так крепко опутавший и облепивший мысли. Буквально через миг вернулся в реальность, где правили серые тона и ни о каких крыльях бабочек и шелке, не шло и речи. Промозглый ветер с Залива, только металл, покореженный и потускневший от времени, звуки проезжающих машин, голоса людей, а рядом никого. Только холодный северный ветер завывал, просачиваясь между прутьев перил, словно сожалея о тяжкой утрате.

***

От усталости и нулевого уровня кофеина в крови, глаза начинали слипаться. Въезжая на мост Первопоселенцев, Маркес вцепилась в руль до побледневших костяшек и исщипала руку через куртку, лишь бы не заснуть. Несколько часов без перекуров и походов в туалет она вела машину «Ганса Гримма» до Нордэма, и когда только почувствовала на себе атмосферу родного города, сознание начал охватывать сон. Маркес не могла отрицать, что дорога из Иллинойса сказалась на ее самочувствии. Машина, за которой проходила слежка, ехала медленно и осторожно, как на экзамене для получения прав. Надо отдать «Гримму» должное, он управлял машиной на высочайшем уровне, что и неудивительно, ведь в машине был ребенок.

Мэл Томпсон – девочка, которая стоит пятнадцать миллионов. Маркес сильно сомневалась, что мужчина забрал малышку из-за денег. В этом случае он бы поехал прямо в банк, а не вез ребенка в самое неподходящее место для его взросления – Северный Нордэм. Жопа мира. Даже владея двумя языками, Маркес не могла подобрать более подходящего названия. Может быть, ей стоило изучить латынь, но колледж был намного дороже полицейской академии, где хватило и сертификата вечерней школы. Поэтому «жопа мира» и ни центом больше.

Запутавшись среди закоулков и одинаковых улиц, Анна едва не потеряла машину «Гримма» из виду. Чудом выхватив из потока краем глаза неприметный седан, Анна свернула в переулок между домами на Mill Street. Выглянув из-за угла, Маркес тут же спряталась за ним, рвано вдыхая воздух. Потреся головой для уверенности, что от усталости не словила зрительные галлюцинации, Маркес еще раз посмотрела на улицу. На ее глазах ожившая покойница, труп которой весь департамент полиции Нордэм-сити ищет, сбившись с ног, повела девочку к Лерою и Роуз Мастерс, ожидавших их на крыльце.

Анна подобралась ближе, прячась за проезжавшими машинами, и видела, как Роуз заводит ребенка в дом, а Шарлотта Эванс и Лерой Мастерс мирно беседуют на крыльце. Только они двое и никого. Ганс Гримм по обыкновению растворился в воздухе. Очевидно, что это не спец Лэнгли, подбиравший концы. И логичный вопрос: что же это за хрен, забравший дочь Томпсона и не помысливший о пятнадцати лямов зеленых на ее счету? Ответ был один – бывший Томпсона, а значит…

Маркес словно окатило ведром ледяной воды. Только один человек был под подозрением все это время, и он, как ни странно, мертв. В том, что в Buffalo Grove перед ней был не Ашер Эванс, убежденная католичка Анна Маркес могла поклясться на святом распятии. Кельту за тридцать. Если «Ганс Гримм» выглядел в возрасте Христа так, как выглядит сейчас, то, без тени сомнения, он продал душу дьяволу, и его портрет, как портрет Дориана Грея, стареет где-то в глухих катакомбах под городом.

Маркес со всех ног побежала к машине, чтобы сообщить всем постам о местонахождении киллера Ронье, который ни разу не Ашер Эванс. «Вооружен и очень опасен!» – едва ли не кричала она, а губы непроизвольно начали зачитывать «Отче наш». Сомнений не было, Анна наткнулась на Норзера. На киллера Ронье, который исчезает по мановению волшебной палочки или, проще говоря, взмаху ножа. Видимо, только копы в этом городе были настолько тупы, чтобы до сих пор не узнать его личность.

«Да святится имя Твое», – на автомате мелила Маркес, почему-то выбрав английскую раскладку в голове для молитвы. Лерой Мастерс принял в свой дом девочку Томпсона, а Роуз увела ее за руку, как воспитанника на кружок по рисованию. Они знали имя киллера. Недавно покойная Шарлотта Эванс знала его имя, и только копы пребывали в неведении, сосредоточив внимание на так ярко горящем Икаре, спалившем свои крылья, спасая ребенка.

Маркес распахнула дверь машины и плюхнулась на сиденье, выискивая телефон и сшибая чашку с безкофеиновой бурдой. «Да приидет Царствие Твое; Да будет воля Твоя», – проговорила она уже вслух, вытаскивая католический крест поверх значка, и все еще не могла успокоиться, чтобы взять в руки телефон. «И на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день», – Маркес дважды уронила телефон, и слова молитвы перемежались с «fuck» и «maricon» при каждом падении трубки в лужу на коврике под ногами.