Гамбит. Конь без масти

– Одну минуточку, – Лиам отгородился ладонью от очередного «паровозика прямо в ротик» и оттолкнул ложку. – Чтобы не было недопонимания, – очень не похоже на себя и по-взрослому спросил он. – Адам нашел на помойке собаку, привел ее в дом, и никто ему и слова не сказал? – негодовал Лиам. – То есть ему так можно! – все обещания держать себя в руках были посланы к черту, а ложка каши сжата в кулаке.

– Лиам, милый, ну зачем ты так, – сочувственно проговорила София. – Его можно понять, на него столько свалилось….

С каждым словом матери Лиам сильнее сжимал ложку, и каша начинала вытекать у него между пальцев. Неизвестно откуда взялись на это силы, и Лиам сам тому удивлялся, но как известно дурная сила немерена, а дури и злобы у Лиама хоть отбавляй.

– Сначала Лотти оставила нас, потом его подруга Рэйчел, он столько всего пережил, – причитала София, вытирая руку Лиама от вытекающей каши и словно нарочно не замечала его гнева.

– Собаку. С помойки. Адам, – подытожил Лиам, очень долго и пристально глядя на мать. – Спасибо, что зашли, миссис Ларссон, – Ли сам не понял, как его голос поменял тональность.

От милашки-обаяшки не осталось и тени. На миг он сам возненавидел себя, поняв насколько сильно сейчас похож на брата, а если быть до конца честным и на отца, да и момент, чтобы нагрубить матери был выбран не лучший, но, но накипело. Его вечно муштруют и ставят Адама в пример, но примеру можно все, а вы, извините, подвиньтесь. Он был готов двинуться настолько, что откреститься от родства с Софией. Жестоко – наверное. Оправдано – вполне. От Грегори он уже давно ничего и не ждал. Адаму же можно приводить домой пса с помойки, но что касается Лиама, то сразу же проблема! Да, его жена их круга, да, она другого социального статуса, но Лиам на роль приемника империи не претендовал, а Эванс, на минуточку, не пес с помойки!

– Сынок… – София попыталась сгладить нараставший конфликт, но этого не понадобилось. Лиам сам отвернулся от нее и переключил свое внимание на Ника.

– И где мой паровозик? – позвал он ребенка, полностью игнорируя присутствие матери.

– Вови! – с визгом запищал ребенок, тыча ложкой отцу в лицо.

София еще что-то лепетала над ухом, уговаривала, рассказывала. С острой темы быстро перешла на рассказ о состоянии Лиама, об операции, лечении и последствиях. «Вспомнила в кое-то веки», – только и фыркнул Лиам. «Плевать», – замкнулся он на сыне, и, собрав ложкой оставшуюся кашу с тарелки, передал ложку ребенку, чтобы он отправил последний состав с сырьем на переработку. Когда экзекуция кормлением закончилась, Ли обнял сына и поцеловал в щеку под щебет матери, что все хорошо, что хорошо заканчивается. София подразумевала исключительно кашу, а Лиам совершенно иначе истолковал ее слова. «Вот здесь вы правы, мэм», – отчего-то язык не поворачивался назвать ее матерью, особенно сегодня, особенно сейчас. «Мэм» и спасибо, что произвели на свет, хотя и в этом радости для нее было больше, чем для самого Лиама. Он ее об этом не просил, а мог бы и просить бы не стал, если бы не узнал какое счастье е быть отцом, пусть и не самым лучшим. У всех свои недостатки, и недостаток Лиама стал очередной причиной для его семьи предъявлять к нему повышенные и необоснованные требования.

В силу некоторых обстоятельств Лиам не в первый раз задал себе вопрос, как бы он повел себя, окажись его сын геем. Николас – его единственный сын. Вряд ли Лиаму еще раз так повезет в этой жизни. Говоря, что ему было бы плевать на выбор своего ребенка, Ли не лукавил. Лишь бы Ник был счастлив, и лишь бы не выбрал республиканца. Этого, в принципе, вполне достаточно. Хотелось бы внуков, но при сегодняшнем уровне развитии медицины – и это уже не проблема. Счастье сына стояло у Лиама на первом месте. И совершенно неважно, кто и из какой помойки. Беленькая – уже неплохо. Хотя и это под вопросом. Эй Джей – просто чудо, как и его мать. Отметая, как ненужную шелуху, все предрассудки, что его родители взращивали в нем годами, Лиам все больше осознавал, что он действительно дебил с очень замедленной реакцией. У него есть семья. Настоящая семья, где его любят, ценят и ждут. Все остальные – просто однофамильцы со схожим генотипом. Неважно, что они скажут. Главное, чтобы Ник улыбался. «Я все исправлю», – четко наметив план действий, Лиам больше не собирался с ним откладывать и ждал возвращения Криса.

– Я тебя люблю, папочка, – обнял его сын, окончательно измазавшись в каше с рубашки Лиама.

– И я люблю тебя, Никки, – очень не по-мужски Лиам шмыгнул носом и, слава седативным, не разревелся, как девочка подросток, когда маленькие ручки обняли его шею.

– Сейчас заплачу, – так высокомерно мог говорить только один человек.

Лиам оторвался от сына и повернулся к источнику голоса, хоть поворачиваться и не хотелось. Хотелось выгнать всех нахер и дальше разговаривать с Ником про «беенкую» собачку. Точнее, чтобы Ник разговаривал, а Лиам его слушал и слышал, как настоящий родитель, а не слушал, пуская все его слова мимо ушей, как поступали с Лиамом София и Грегори.