Гамбит. Конь без масти

Приближаясь к нужной двери, как приближаются к неотвратимому, мужчина все же сбавил шаг, не предупредив об этом спутницу, несущуюся за ним попятам и на всех парах. Не успев вовремя остановиться, Эванс едва не впечаталась в широкую спину, затормозила со скольжением по влажному полу, рискуя повторить судьбу Титаника, встретившего свой ненаглядный айсберг. Видимо, этот айсберг предназначался не ей, а кому-то другому, и Эванс замерла в шаге от него. Ларссон, остановившись посреди коридора, занял его сразу и весь, затем повернулся к ней и хищно улыбнулся, сверкнув глазами насыщенного зеленого оттенка, смотревших на девушку из-под упавших на лицо светлых с проседью волос.

– Готова? – с легкой хитринкой в голосе спросил он у девушки, и слышалось вопросом инструктора по прыжкам с парашютом, удивившемуся школьному ранцу за ее плечами.

– Нет, – обреченно ссутулилась Эванс, будто чувствуя тот самый неприподъемный ранец, который несла за себя и за того парня последний десяток лет. По факту на плечах лишь невесомая накидка, что была тяжелее любой другой ноши. Не сама материя, конечно, а причина ее появления поверх пальто девушки давила на сознание не хуже выбеленных стен.

Врать – не ее стезя. Трусихой она никогда не была, но и смысла храбриться перед встречей с движущейся навстречу на скорости 1G поверхностью после затяжного без страховки не было. От нее, так или иначе, останется фарш неравномерной консистенции, а в конкретно ее случае – перемолотые кости с лоскутами бледной кожи.

– Давай, мышка Эванс, – подначивал ее мужчина и надменно растягивал слова.

Звучало почему-то даже не противно, скорее непривычно, но нестерпимого желания ответить ему грубостью не возникало.

– Перед смертью не надышишься, – сказано с сочувствием и пониманием, и Ларссон улыбнулся ей настолько обаятельной и теплой улыбкой, что Эванс смотрела ему в лицо и не могла поверить, что такое вообще возможно.

Окаменев от охватившего ее замешательства, Миа смотрела и не верила, что немного грубые, но идеально отточенные природой и возрастом черты лица мужчины способны на столь искреннюю теплоту. Без фальши, без притворства, без гримасничества и насмешек. Ее продрало до нутра. Что греха таить, увиденное было красивым и одновременно пугающим. Проще говоря, выглядело примерно так же, как фаршированный крот. И смотреть страшно, и взглянуть любопытно. Где иначе тебе суждено увидеть подобное. Не каждый же год один из сильнейших и опаснейших людей страны улыбается тебе как давней, точнее, как хорошей знакомой. Одного раза в десятилетия вполне достаточно, и первый раз Эванс немного подкосил ее, явившись без предупреждения.

– Усекла, сэр, – излишек нордэмской циничности выплеснулся в вербальном потоке, и мужчина улыбнулся шире, тихо засмеявшись себе под нос, не разжимая сложенных в улыбке губ.

Вот теперь Эванс стало страшно по-настоящему. Его смеха за время их знакомства ей не доводилось слышать ни разу. Передней заурчал и зашевелился огромный дракон в золотой чешуе и, взмахнув крылом, уверенно толкнул дверь перед собой вперед. Он вошел внутрь с настолько царственным и повелительным видом, будто все здесь принадлежало ему, что в реальности было чистой и неоспоримой правдой. Истиной, как она есть.

– И что у нас здесь за посиделки? – тут же грозно спросил Грегори, обведя взглядом палату. – Человек только от наркоза отошел, а у нас тут сборище клуба книголюбов? – говорил он строго, но без злобы, а скорее с иронией. – Ник, слезь с койки! – погрозил он внуку пальцем.

– Отец!

– Грег!

София и Адам в один голос отозвали строгого дедушку от воспитательных моментов, а то Ник уже собирался не просто слезть с койки, а залезть под нее.

– Ладно-ладно, – приказной тон мистера Ларссона стал лишь на промилле мягче, но и эта разница слышалась разительной. – Смотрите-ка, кого я вам привел, – Грегори шире распахнул дверь, за которой на пороге в нерешительности притаилась серая тень.

Появившись на злобу дня, и, как нарочно, не рассевшись от дневного света, Эванс замерла и не шевелилась. Ноги приросли к полу, и не было ни единой возможности сделать шаг в неизвестность. Прыжок без парашюта в одной накидке, что на ней за себя и за того парня на койке. Правда, чего ей бояться? Сам Грегори Ларссон ведет ее, и пусть ведет хоть в саму преисподнюю. Бесы бросятся прочь от одного его взгляда. Вот только куда бы ни привел ее одетый в золото дракон, она будет чувствовать себя ущербной. Грязным пятном на запачканной репутации. И это тоже далеким от правды не было. Она здесь чужая. Она для них никто. Но Грегори повелительно смотрит, без слов приказывая войти внутрь, оторвать ногу от продезинфицированного пола, перешагнуть порог и прыгнуть с самолета без парашюта, чтобы встать среди всех собравшихся, словно она член их семьи. Зверь, из их стаи.

– Мам! – Николас взвизгнул от радости, обежал деда и вцепился в Эванс, почти уронив ее.