Гамбит. Конь без масти

– Представь себе, – всплеснула она руками. – В прошлый раз я еще могу понять, положение было следствием положения, но сейчас это абсурд, – конкретизировала Миа.

– Ми, послушай меня сейчас очень внимательно, дорогая, – Ли очень часто начал употреблять это слово по отношению к ней. – Я сделал тебе предложение, и ты согласилась. Отступать я не намерен, твой дурацкий список с кошерным меню меня не напугает, – низко и тихо проговорил он, предостерегая.

– У нас общий ребенок, у нас общие почти десять лет совместной жизни, не будь идиоткой, чтобы утверждать, что это ничего не значит, – впервые за десятилетие он втолковывал ей очевидное, а не она ему.

– И ты только сейчас об этом вспомнил? – горько усмехнулась Эванс. – Подожди, – прервала она его гневную речь выставленной вперед ладонью. – Хочешь говорить откровенно? Давай. Если ты решил позлить родителей, побесить брата, насолить кому-то из своих парней, то я всегда на твоей стороне, – они оба это знали.

Будь Лиам тысячу раз не прав, Эванс априори принимает его сторону. Это правило действовало в обе стороны, жаль, что Эвансы всегда правы. Краснеть за нее Лиаму еще не приходилось, а вот Миа прикрывала лицо ладонью на регулярной основе.

– Подумай о Нике, Лиам. Какого будет ребенку, который получил желаемое, а потом у него это отняли? Что будет с ним, когда ты наиграешься в семью? Ты доведешь мать до психотерапевта, брата до нервного тика, отца до сердечного приступа, а с чем останемся я и Ник, когда надоедим тебе? Лиам, так нельзя. Со мной это еще ладно, но не с сыном, – Эванс не злилась, а лишь описывала суть проблемы. Злиться и обижаться на него она перестала же много лет назад, сочтя это неблагодарным делом. Стараний все равно никто не оценит, а усилий потрачена масса.

– А если ты ошибаешься? – заискивающе спросил он, а Эванс вопросительно изогнула бровь на его вопрос. – Ты всегда ищешь подводные камни, отталкивается от противного, – и противный, от которого она пыталась оттолкнуться на данный момент, решительно ударил себя кулаком в грудь прямо рядом со швами, – но если на этот раз прав я. Мы семья. Мы можем быть семьей!

– Ли, – вздохнула Миа и прикрыла глаза. Смотреть на него, когда собиралась ему сказать, то что скажет, было сверх ее возможностей. – Ты гей, – ударила она его сразу и в лоб, а Ли покачал головой.

– Неверная формулировка. Я предпочитаю… предпочитал мужчин. Исключений из женщин хватит на балетную труппу! – ощетинился он, гордо хвастаясь.

– Не спорю, и с многими исключениями я знакома лично, но я не из их числа. Никак. Я не в твоем, как это… – Эванс опять начала щелкать пальцами, подбирая слова.

– Вкусе? – предположил Лиам и попал точно в цель, на которую она указала пальцем законченного щелка. – Напомни-ка мне, Миа, от кого еще у меня есть дети, назови имя прежде, чем утверждать, кто в моем вкусе, а кто нет! – и теперь Ларссон окончательно разозлился.

– Не думай, что я ищу отговорки, это не так, – погладив его по руке, успокаивая, отвечала девушка. – Я была бы рада, если бы действительность в точности соответствовало твоим словам, Ли. Для нас обоих это самый подходящий вариант, но… – Эванс по-галльски пожала плечами. Ее фирменный жест, означающий сразу все и ничего одновременно.

– Но? – недопонял ее Ли.

Она не ответила. Приподнялась на цыпочках и поцеловала его. Не с напором, как до этого, пытаясь разозлить, а осторожно, едва касаясь губами его пересохших губ. Прижалась к ним мягко и нежно в точности так, как целуют любимого человека. Не отстранившись сразу, Миа погладила его по щеке, и позволила чужому языку скользнуть сквозь губ и не отпускала, пока сам уставший мужчина не отстранился от нее, задыхаясь.

– Вот видишь! – Лиам не мог отдышаться, и дышал глубоко, словно пробежал марафон.

– Вижу, Ли. Вижу, – кивала она в подтверждение. – Фаршированный крот, – Эванс снисходительно посмотрела на молодого человека и ткнула пальцем в экран кардиографа, демонстрирующий ровный и умеренный пульс.

Стабильно. Никаких изменений. Кривая не вывела ни единого сбоя в моторе. Сердце Ларссона билось ровно и размеренно, словно он только что облизнул ложку от йогурта, а не поцеловал невесту. Хотя нет, не так. В случае с йогуртом удовольствия он точно получил бы больше, и где-нибудь на кривой зубцы хоть раз, но стали бы чаще, а не рисовали ровный забор из голубоватого штакетника.

– Оно не врет, Ли, – Эванс постучала по повязке на его груди, где правее от сердца теперь красовался огромный шрам. – Как бы мы с тобой того не хотели, – глубоко вздохнула она и целомудренно поцеловала Лиама в лоб.

– Я от своих слов не отказываюсь, подумай, насколько тебе самому это нужно. Жизнь в клетке – не жизнь. По крайней мере, я для тебя такой участи не хочу, но и других Ричардов мне не нужно, – с каждым сказанным ею словом Ларссон становился мрачнее.

– Это все твоей парень, да? – думая, что все же опоздал Ли говорил с комом в горле. Прокрастинация, это, конечно, выход из ситуации, но не в ситуации, когда все кончено.