Гамбит. Конь без масти

– Волосы могли быть опалены раньше, – нашел объяснение Салли. – Мы возьмем пробы на следы углеводородов, если здесь был намеренный поджег, то горючего должно быть много, а пустых канистр я что-то не наблюдаю, – Пирс пробежал взглядом по углам и стенам.

– Увезли? – предположила Янг.

– Нет следов протекторов, кроме патрульных машин, – опроверг и эту теории Салли. – Наши отпечатки четкие, они легли поверх осевшей из тумана пыли, есть следы двух колес, но на мотоцикле столько тары из-под горючего не увезти.

– Тогда где оно? – удивился Беннет, а Салли посмотрел на него тем же взглядом, что и Уэст.

– Отличный вопрос детектив, – Морган поднялся на ноги. – Беннет и… – Морган задумался, вспоминая ее имя.

– Янг, – уточнила Эллен.

– Я сообщу лейтенанту Батлеру, что вы работаете над этим делом совместно с особым отделом, – окинув взглядом измотанных Уэста и Закари, Морган решил, что помощь им не будет лишней.

– Горячие головы нам здесь не помешают, – заметив опустошенные взгляды подчиненных, Морган сердито посмотрел на них.

– Рапорты сегодня же мне на стол, – приказал он, и Уэст и Закари потупили глаза, как школьники, не выполнившие домашнюю работу в срок. – Выясните, как наш свидетель в деле о вооруженном нападении на одного из боссов мафии оказалась сожранной заживо на пороге бара ее хахаля.

– Кстати, где он? – всполошился Закари.

– У меня через час встреча с мэром, думаю, никто бы сейчас не хотел оказаться на моем месте, верно, детектив Уэст? – от его слов Коннор опустил голову и сверлил ботинки ног взглядом.

– Мы найдем Дона Форестера и допросим, – успокаивал его сержант Закари.

– Если еще будет, кого допрашивать, – Морган окинул грустным взглядом тело Ван Смут. – И Романо не добрался до него первым, – и теперь Джон почти кричал, а Салли, Закари и Уэст отводили глаза от комиссара.

– Вот вы с Уэстом и выясните! – Морган перешел на командный тон. – Беннет и Янг – работают на месте преступления с экспертами, если понадобится – перестреляйте мне всех крыс в радиусе трех кварталов, но найдите мне ту, что убила Ван Смут! – после этих слов комиссар вылетел из подворотни.

– С добрым утром, Нордэм, – злобный шепот пронесся по переулку, и копы вернулись к работе, предвкушая очень долгий день.

Стабильно тяжелое

Выстрел прозвучал, казалось, в самой его голове и тут же отозвался болью в затылке. Темнота. Наверное, он умер и попал в ад. Конечно, в ад, там у него личный котел класса «Luxury» с кипящей смолой и голыми чертями-мулатками.

– Говорит комиссар Морган, – смутно доносилось через разрывавшую голову боль, а что-то тяжелое прижимало сверху и не давало вздохнуть. – Огнестрельное ранение, – голос Моргана оставался единственным проводником в реальный мир, в которой возвращаться не очень-то и хотелось. – Имя пострадавшего… – Адам так и не разобрал, что же сказал Морган, когда давящая тяжесть сверху пропала, и в легкие хлынул холодный воздух, отправляя его в темноту.

На груди растекалось что-то мокрое и теплое, ткань рубашки быстро пропиталась и прилипала к телу, а фонарик парамедиков грозил проткнуть контактную линзу. Значит, он все еще жив, хоть ни черта и не соображает. Все словно во сне. В кошмаре. В плохом приходе от паленой дури. Скорая, приемник, мельтешащие кругом врачи, и вот Адам не находит себе места, вышагивая возле операционной все еще в окровавленной одежде.

От удара затылком о тротуар на голове появилась огромная шишка, и, скорее всего, он заработал себе легкое сотрясение. Хотя, возможно, шум в ушах и легкое нарушение координации были последствием шока, когда он открыл глаза и увидел, как врачи склонились над братом с такой же окровавленной на груди рубашкой, а центре огромного красного пятна отчетливо виднелось огнестрельное ранение. Адаму показалось, что он постарел на годы за один миг, когда понял, что предназначенную ему пулю перехватил один мелкий проворный говнюк, спасший его жизнь ценой собственной.

И как гром среди ясного неба от медика: «Жив!». Жив, мать их Софию! Дальше все как в быстрой перемотке: доктора, носилки, одна скорая на двоих, как и одна пуля. Пока врачи суетились и что-то кричали, Адам только успел схватить свисавшую руку брата и сжать ее в своей. Холодная, но еще не совсем. Еще не все потеряно, у них еще есть шанс. Его бесцеремонно отогнали от умирающего, чтобы не мешал тому умирать, и, о чудо, сердце на кардиографе билось сильно и отчетливо. В какой же рубашке мелкий говнюк родился? В титановой?

Есть шанс добраться до больницы, есть шанс, что его брат выживет, еще есть шанс… Но как же давит эта неизвестность и запертые двери операционной, за которыми жизнь граничит со смертью, а перед ними самое страшное – неведение.