Гамбит. Конь без масти

Стабильно тяжелое. Точнее и не скажешь. В их жизни от стабильного до тяжелого рукой подать. Она должна была быть здесь, рядом со всеми, а он прогнал ее от общего очага, будто она чужой для них человек. Может, так оно и было. Для всех них. Полуволку не место среди волков. Их стая живет по своим законам, а псы так легко приручаются. Тянутся к заботливой руке, пусть та и душит, приказывая каждый раз кивнуть. Так слепо ищут чуждых их миру любви, ласки, понимания. Пташки поймут. Они не станут спорить с вожаком. Проглотят «так надо», затянув лебединую песню, лейтмотив которой стабильно тяжелое.

Кажется, кому-то из них стало плохо. Видимо, это был Лориан. Крис все же растолкал спавшего Седрика, которой пошел на пункт медсестер за нашатырем. Адаму было плевать. Пусть хоть передохнуть здесь все, как канарейки в шахте. Лишь бы Лиам остался жив, и Ник улыбался ему, как прежде. Вроде бы это все, что Адам хотел попросить у Санты в близившийся канун Рождества.

За окном пошел снег. Белый и пушистый, жаль, что ненадолго. Он кружил в воздухе в свете красно-синих проблесковых маячков неотложки. В мыслях Адама, как на дорожке заевшей пластинки, крутилась только одна фраза: «Стабильно тяжелое». Глядя на падавший за окном снег, он не мог не отметить сходства, все было как тогда, пять лет назад. Длинный больничный коридор, толпы незнакомых людей, стойкий запах лекарств и ноябрьский снег за окном…

Он был совсем крошечный, как казалось Адаму. Помещался сразу на обеих его ладонях. Сморщенный, скукоженный, но уже такой важный для них всех, гордо носивший фамилию Ларссон. Лежал на его руках в больничных пеленках, когда медсестра вручила ему маленький белый сверток. Пока его брат был с ней в палате интенсивной терапии, Адам стоял и смотрел, ради чего девчонка едва не умерла. И да, оно того стоило. Каждого херого дюйма этого маленького комочка в чепчике. Волосы были светлые, прямо, как сейчас, а глаз он не открывал.

– Ну-ка дай сюда, а то сломаешь, придется нового делать, – мелкий говнюк позвал его из-за плеча.

Адам повернулся к нему и смотрел, как его брат глядит с тревогой, но не может сдержать улыбки. Значит, жива. Он осторожно передал ребенка на руки Лиаму, наплевав на больничный режим и стерильность, о котором твердила медсестра.

– Медсестра дала его мне… – хрипло после долгого молчания сказал Адам, и потер глаза из-за чертовых линз, больше же не из-за чего, верно?

– Я понял, – отмахнулся Лиам, качая и так крепко спавшего ребенка. – Ты кольцо обручальное не снял, тупица, – прозвучало с укором, но развивать дискуссию брат не стал, всматриваясь в черты спавшего младенца.

Адам посмотрел на руку, где все еще носил обручальное кольцо, которое вдовцу давно пора было переодеть на другую, и снял его, засунув в карман, не смирившись до конца со своей утратой.

– Имя уже придумали? – он предвкушал услышать что-то плебейское типа «Джейсон» или «Джером», но Лиам только хитро усмехнулся.

– Конечно, – сейчас как-то по-особенному тепло улыбнулся брат. – Николас, – Лиам впервые назвал ребенка его именем, и малыш скуксился, но продолжал спать.

– Красивое имя, – кивнул Адам, чувствуя непонятную пустоту в своих ладонях. – Отцу понравится, – как-то совсем не по-мужски шмыгнул он носом, но ничего не мог с собой поделать, когда смотрел на крохотное детское личико.

– А девочка как? – чисто из вежливости и заполняя паузу, спросил Адам.

Ему, по сути, было плевать. Результат перед ними. Готовенький, прямо из печки, их копия, как ни крути, а семейные черты ничем не перебьешь даже в младенчестве.

– Стабильно тяжелое, – нахмурился брат и помрачнел, прижимая к себе теперь уже Николаса.

Адам не ответил ему тогда. Только кивнул. Думал, что может быть, все обойдется и тяжелое перевесит стабильное, но, видимо, не судьба. Стабильно тяжелое. Это все слова, какими Адам мог описать сложившуюся тогда в их семье ситуацию. Его младший брат оказался редкостным долбоебом космических масштабов, который вначале подсунул отцу фальшивую невесту, убедив его в своей гетеросексуальности, но и этого ему оказалось мало! Мелкий говнюк непонятно каким образом умудрился заделать этому существу инопланетной расы ребенка. Конечно, возможно, это произошло в результате перекрестного опыления ветром из открытой форточки или от купания в одном бассейне, черт его знает, как эти существа с ее планеты вообще размножаются. Адаму едва удалось уговорить отца не убивать ненормальную парочку на месте и разрешить им оставить ребенка. И Грегори разрешил. Адам еще долго не мог в это поверить, но отцу виднее.