Гармония клинка и струн

— И какая неожиданная! Когда я был маленьким, родители оставляли присматривать за мной моего старшего брата. Но тот был в самом расцвете юности: кому захочется в таком возрасте сидеть с неугомонным ребёнком? Поэтому он просил меня посидеть несколько часов одному, а сам убегал к друзьям, живущим в конце улицы. Мне же быстро надоедало сидеть в одиночестве, и я убегал порезвиться в лесу. Я успевал возвратиться до его прихода. Но однажды, когда мне было десять лет, я забрёл в чащу и заблудился. Несмотря на пылающие ярко-красным клёны вокруг, стояла зима и я начал мерзнуть. Поплотнее запахнув меховой воротник, я растерянно оглядывался вокруг и внезапно почувствовал густой, тяжелый и приторно-сладкий запах камелии. Я пошел за ароматом и увидел кусты с алыми цветами. Я подошёл к растению, чтобы вдохнуть аромат, коснулся веток и у меня закружилась голова, а когда очнулся от дурмана, обнаружил, что стою перед храмом с крышей цвета киновари. Позади здания блестел покрывшийся корочкой льда водоем — я догадался, что это река Байхэ. Потоптавшись на пороге, я зашёл внутрь храма и увидел алтарь. На столе стояла курильница, от которой тянулся дымок, а на стене висела картина с изображением воинов в тёмных доспехах. Так я понял, что святилище построено в честь армии Сэн Лина, храбро сражавшейся во время войны за Центральные земли. Я с детства мечтал стать императорским стражем, поэтому проникся большим уважением и сочувствием к погибшим солдатам. Подумав, я вышел наружу, собрал букет алых цветов, и, вернувшись, возложил их у алтаря. Я помолился о душах погибших и собрался уйти, но, когда обернулся, увидел в дверях хмурого молодого мужчину со странной меткой на лбу. Он спросил меня, как я сюда попал, и я рассказал ему о запахе камелии. Оказалось, храм спрятан от людских глаз и попасть в него можно, только прикоснувшись к определенному кусту. Незнакомца удивило, что маленький ребенок смог сам отыскать дорогу в это надёжно укрытое древнее святилище. Увидев, что я весь продрог до костей, он предложил мне выпить чая, и за беседой я прямо спросил у него: «Вы бессмертный Хэ?» Тот спросил, почему я так думаю, но заметил мой пристальный взгляд на ожоге у него на лбу. Хэ понял, что уже не отвертеться, и с неохотой рассказал свою историю. После войны он долго бродил среди деревень, нетронутых пожаром, и не мог найти себе места. Хэ был так обременен своим горем, что любое общение с людьми причиняло ему невероятную боль — в лицах других он видел облики погибших товарищей и родных, а любая привязанность вызывала у него навязчивый страх вновь остаться покинутым. Поэтому построил храм и наложил заклятие, скрывающее его от чужих глаз. Он сотни лет скорбел в одиночестве, охотился на зверей и истреблял нечисть. Хэ покидал свой лес раз в десятилетие — чтобы купить бумаги и других вещей — но даже тогда скрывал своё лицо, притворяясь бродягой. Он не хотел, чтобы любопытные прохожие тыкали в него пальцами и кричали: «Смотрите, бессмертный идет!» За всё это время он почти ни с кем не разговаривал, а заклятие изоляции начало потихоньку слабеть, поэтому я был первым человеком, который нашёл дорогу к его жилищу. Я разговаривал с ним до самого вечера, и только когда за окном потемнело и повалил снег, вспомнил, что давно должен быть дома. Хэ проводил меня почти до окраины леса и молча ушёл, уверенный, что мы больше не встретимся! Но я был маленьким упрямцем, и через несколько дней снова сбежал из дома и направился в лес Вечных клёнов. Видели бы вы удивленное лицо учителя, когда я постучал в двери храма и, лучезарно улыбаясь, двумя руками протянул ему свой игрушечный деревянный меч. Он строго взглянул на меня, и я объяснил, что хочу служить в армии Шанлу и стать таким же талантливым воином, как он. Поначалу Хэ отказывал мне, но через пару недель моих настойчивых просьб, видимо, привык и согласился.

Цзимин выдохнул и улыбнулся. В глазах его отражалось теплое чувство ностальгии по тем временам, когда он был ещё совсем юн и неопытен. Сделав глоток горячего чая, он продолжил.

— Каждые выходные, в течение четырех лет, я убегал в лес, чтобы выучить новый фехтовальный прием и потренироваться в меткости. Сначала Хэ держался со мной очень сдержанно и даже холодно, но с каждым годом всё больше теплел и открывался, пока мы не стали хорошими друзьями. Сам поражаюсь, как могли сойтись такой энергичный и весёлый десятилетний ребёнок, как я, и такой замкнутый и строгий семисотлетний бессмертный, как он!

Все находившиеся за столом внимательно слушали историю и под конец были поражены тем, как невероятно она звучала. Даже Чанчунь, похоже, узнала о знакомстве своего мужа с Благородным Генералом только сейчас.