Гарри Поттер и Кубок Огня

— Связь, которую я мог бы проследить и самостоятельно, — вздохнул Думбльдор, — ну да ладно. — Он поверх очков посмотрел на Гарри — тот глазел на Злея, чьё лицо кружилось на поверхности. — Я как раз был занят, когда приехал мистер Фудж, и, боюсь, я убрал дубльдум на место чересчур поспешно. Естественно, он привлёк твоё внимание.

— Извините, — промямлил Гарри.

Думбльдор покачал головой.

— Любопытство не порок, — изрёк он, — но к своему любопытству нужно подходить крайне осторожно... да уж...

Легонько хмурясь, он волшебной палочкой потыкал мысли в чаше. Оттуда мгновенно поднялась толстая насупленная девочка лет шестнадцати. Стоя в чаше ногами, она стала медленно вращаться, не замечая ни Гарри, ни профессора Думбльдора. Потом заговорила — гулко, как и Злей, словно из каменных глубин:

— Он навёл на меня порчу, профессор Думбльдор, а я же его просто дразнила, сэр, я только сказала, что видела, как он в четверг целовался с Флоренс за теплицами...

— Но зачем, Берта, — грустно проговорил Думбльдор, глядя на вращающуюся девочку, — зачем тебе вообще понадобилось его выслеживать?

— Берта? — шёпотом переспросил Гарри, глядя на неё. — Это... это была Берта Джоркинс?

— Да, — кивнул Думбльдор, снова потыкав мысли палочкой. Берта растворилась в них, и они снова засеребрились и помутнели. — Берта Джоркинс, какой я её помню по школе.

Серебристое сияние дубльдума подсвечивало лицо Думбльдора, и Гарри поразило, какой он дряхлый. Гарри, конечно, знал, что Думбльдор стареет, но как-то никогда не считал его стариком.

— Итак, — тихо произнёс Думбльдор. — До того, как ты потерялся в моих мыслях, ты собирался мне что-то сказать.

— Да, — подтвердил Гарри. — Профессор... я сейчас был на прорицании, и я... э... заснул.

Он помялся, ожидая выговора, но Думбльдор только и сказал:

— Это можно понять. Продолжай.

— В общем, мне приснился сон, — продолжи. Гарри, — про Лорда Вольдеморта. Он пытал Червехвоста... Вы знаете, кто такой Червехвост?..

— Знаю, — быстро ответил Думбльдор. — Пожалуйста, продолжай.

— Сова принесла Вольдеморту письмо. Он сказал, типа ошибка Червехвоста исправлена. Сказал, кто-то мёртв. А потом ещё... что Червехвоста теперь не будут скармливать змее — там около его кресла была змея. Он... он сказал, вместо него скормят меня. И применил к Червехвосту пыточное проклятие — а у меня заболел шрам. Так заболел, что я проснулся.

Думбльдор молча смотрел на него.

— Ммм... и всё, — закончил Гарри.

— Понятно, — тихо отозвался Думбльдор, — понятно. Так. А ещё в этом году у тебя болел шрам? За исключением того случая летом, когда ты проснулся от боли?

— Нет, не... а откуда вы знаете, что было летом? — поразился Гарри.

— Ты не единственный корреспондент Сириуса, — объяснил Думбльдор. — Я с ним переписываюсь с тех пор, как он в июне покинул «Хогварц». Это я порекомендовал ему пещеру в горах.

Думбльдор встал и принялся расхаживать вдоль письменного стола. Периодически он подносил палочку к виску, извлекал новую серебристо-блестящую мысль и помещал её в дубльдум. Мысли в чаше теперь кружились стремительно, и Гарри толком ничего не мог разглядеть — сплошное цветовое пятно.

— Профессор, — тихо позвал он через несколько минут.

Думбльдор остановился.

— Прошу прощения, — тихо сказал он. И снова сел за стол.

— А вы знаете... почему у меня болит шрам?

Думбльдор посмотрел на Гарри очень пристально и после паузы ответил:

— У меня есть одна теория, не более того... Мне представляется, твой шрам болит, когда Лорд Вольдеморт поблизости и когда у него особенно сильный приступ ненависти.

— Но... почему?

— Потому что вы связаны силой неудавшегося проклятия, — объяснил Думбльдор. — Это же не обычный шрам.

— Так вы считаете... что этот сон... это по правде было?

— Возможно, — кивнул Думбльдор. — Я бы сказал — вероятно. Гарри, ты... видел самого Вольдеморта?

— Нет, — покачал головой Гарри. — Только спинку его кресла. Но... там же нечего было видеть? У него же нет тела? Но тогда... — протянул Гарри, — как он держал палочку?

— В самом деле, — пробормотал Думбльдор, — как...

Некоторое время они молчали. Думбльдор невидяще глядел в пространство, то и дело поднося палочку к виску и сбрасывая мысли в кипящий дубльдум.

— Профессор, — сказал наконец Гарри, — вы считаете, он становится сильнее?

— Вольдеморт? — Думбльдор посмотрел на Гарри поверх дубльдума. Это был очень характерный, пронизывающий взгляд — Думбльдор так смотрел и раньше, и Гарри всякий раз подозревал, что директор видит его насквозь, как не умеет видеть ни один волшебный глаз. — Опять же, я могу поделиться лишь своими предположениями.

Думбльдор снова вздохнул — он как будто совсем устал и постарел.