Гарри Поттер и Кубок Огня

— Больничный? Пенсия? — переспросил он, опять водрузив голову на плечи и зафиксировав её воротником. — Домовым эльфам не нужны больничный и пенсия!

Гермиона посмотрела на еду, к которой едва притронулась, а затем решительно положила на стол нож и вилку и отодвинула тарелку.

— Ой, ну п'рстань, Ер-мона, — сказал Рон, случайно оплевав Гарри йоркширским пудингом. — Фу ты!.. 'звини, 'Арри... — Он проглотил. — Ты же не добьёшься для них больничного голодовкой!

— Рабский труд, — заявила Гермиона, раздувая ноздри. — Вот как приготовлен этот ужин.

Рабским трудом!

И не съела больше ни кусочка.

Дождь по-прежнему барабанил в высокие тёмные окна. Очередной раскат грома сотряс рамы, на потолке сверкнула молния и осветила золотые тарелки: остатки первых блюд быстро исчезали, и появлялось сладкое.

— Смотри, Гермиона, пирожное с патокой! — Рон помахал ладонью, чтобы на неё пошёл запах. — Смородинный пудинг! Шоколадный бисквит!

Но Гермиона смерила его взглядом и при этом стала так похожа на профессора Макгонаголл, что Рон умолк.

Когда последние крошки сладкого испарились с тарелок и те вновь засияли чистотой, Альбус Думбльдор снова поднялся. Весёлое жужжание зала стихло почти мгновенно — слышны были только завывания ветра и стук дождя.

— Итак! — начал Думбльдор, с улыбкой обводя всех глазами. — Теперь, когда мы напились и наелись («Хмф!» — фыркнула Гермиона), я прошу вашего внимания, поскольку мне необходимо сделать несколько объявлений. Наш смотритель мистер Филч просил уведомить вас, что список предметов, запрещённых в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя укокошные уй-йяшки, зубатые халявки и бумеранги бум-бум. Насколько я знаю, полный список состоит примерно из четырёхсот тридцати семи предметов. Если кто-то хочет ознакомиться, он вывешен для всеобщего обозрения в кабинете мистера Филча.

Думбльдор еле заметно дёрнул уголками рта и продолжал:

— Как всегда, напоминаю, что всем учащимся запрещено ходить в лес вокруг замка, а деревню Хогсмед посещают только те, кто уже закончил второй класс. Кроме того, моя тяжёлая обязанность — уведомить вас, что квидишный чемпионат школы в этом году проводиться не будет.

— Что?! — выдохнул Гарри. Он оглянулся на Фреда с Джорджем, тоже игравших в команде «Гриффиндора». Те, не сводя глаз с Думбльдора, молча шевелили губами, не в силах вымолвить ни слова от потрясения.

— Это вызвано тем, — сказал Думбльдор, — что с октября и в течение всего учебного года в школе будет проводиться мероприятие, которое потребует от учителей полной отдачи — однако, я уверен, непременно вас всех порадует. С огромным удовольствием объявляю, что в этом году в «Хогварце»...

Но тут раздался оглушительный громовой раскат, и двери Большого зала с грохотом распахнулись.

На пороге, опираясь на длинный посох, стоял человек, укутанный в чёрный дорожный плащ. Все головы в зале повернулись, и незнакомца вдруг осветила раздвоенная молния, ярко сверкнувшая на потолке. Человек в дверях опустил капюшон, тряхнул длинной гривой седеющих тёмно-серых волос и направился к учительскому столу.

Каждый второй его шаг отдавался в зале глухим клацаньем. Человек дошёл до конца стола, повернул направо и захромал к Думбльдору. Потолок вновь рассекла молния. Гермиона ахнула.

Вспышка резко высветила лицо незнакомца, и такого лица Гарри в жизни не видал: его как будто вытесал из старого растрескавшегося полена некто, имевший очень смутное представление о человеческой внешности и не слишком умело владевший стамеской. Сплошь в шрамах, рот — диагональный разрез, большой кусок носа словно выдернут... Но самое страшное — глаза.

Один напоминал маленькую чёрную бусину. Другой, пронзительно-голубой, большой и круглый как монета, беспрерывно двигался. Не моргая, он крутился влево, вправо, вверх и вниз, совершенно независимо от нормального чёрного глаза — а потом закатился, уставившись незнакомцу в затылок, так что снаружи виднелся один белок.

Пришелец доклацал до Думбльдора, протянул руку, тоже густо исчерченную шрамами, и Думбльдор пожал её, что-то пробормотав — Гарри не расслышал. Похоже было, что директор о чём-то спросил у незнакомца, а тот ответил вполголоса, покачав головой и без улыбки. Думбльдор кивнул и указал гостю на свободное место справа от себя.

Человек сел, отбросил с лица тёмно-серую гриву, придвинул блюдо сарделек, поднёс его к обрубку носа и понюхал. Затем вынул из кармана ножичек, наколол на острие сардельку и стал есть. Нормальный глаз смотрел на сардельку, а голубой, вращаясь в глазнице, стрелял во все стороны, изучая Большой зал.

— Позвольте вам представить нового преподавателя защиты от сил зла, — с воодушевлением произнёс Думбльдор в гробовой тишине. — Профессор Хмури.

Обычно новых преподавателей встречали бурными аплодисментами, но на сей раз не захлопал никто, ни учителя, ни ученики, только Думбльдор и Огрид. Оба ударили в ладоши, но в тишине одинокие хлопки прозвучали зловеще, и оба вскоре прекратили. Всех остальных слишком поразило странное появление Хмури, и они лишь оцепенело глазели.