Гарри Поттер и Принц-Полукровка

— Сэр, — заговорил он, почти в панике — это не значит, что я это забыл… или ещё что… Просто, я хотел сказать, были другие… другие…

— Другие мысли в твоей голове, — закончил за него предложение Дамблдор. — Вижу.

В комнате снова повисла тишина, самая неприятная тишина, которую Гарри когда-либо доводилось испытывать, общаясь с Дамблдором; тишина тянулась и тянулась, размеченная лишь тихим хрюкающим храпом портрета Армандо Диппета, висевшего над головой Дамблдора. Гарри чувствовал себя очень странно, как будто он стал меньше, сжался. Когда этого было уже не вынести, Гарри заговорил:

— Профессор Дамблдор, мне, правда, очень жаль. Мне надо было больше стараться… Я должен был понять, что вы не просили бы меня, если бы это не было действительно важно.

— Хорошо, что ты сказал это, Гарри, — спокойно произнес Дамблдор. — Я могу надеяться, что теперь ты будешь считать эту задачу важнейшей? Если мы не получим это воспоминание, после сегодняшнего занятия встречаться нам будет незачем.

— Я сделаю, сэр, я из него вытащу, — искренне сказал Гарри.

— Тогда мы больше не будем об этом, — сказал Дамблдор более ласково, — а продолжим с нашей историей. Ты помнишь, где мы остановились?

— Да, сэр, — поспешно отозвался Гарри. — Волдеморт убил своего отца, и деда с бабкой, и сделал так, что всё выглядело, будто убивал его дядя Морфин. Потом он вернулся в Хогвартс и спросил… спросил профессора Слизхорна о Разделах Сути. — Бормоча это, Гарри покраснел.

— Очень хорошо. Теперь же, я надеюсь, ты помнишь, как в самом начале наших встреч я предупреждал, что нам предстоит заглянуть туда, где царствуют догадка и предположение.

— Да, сэр.

— До настоящего момента (я надеюсь, ты согласен) я показывал тебе достаточно достоверные основания для моих рассуждений о том, что делал Волдеморт до своих семнадцати лет.

Гарри кивнул.

— Но сейчас, Гарри, сейчас всё станет тёмным и запутанным. Потому что, если было трудно найти какие-либо свидетельства о мальчике Ребусе, то найти кого-либо, готового вспоминать о возмужавшем Волдеморте, почти невозможно. На деле, я сомневаюсь, что есть хоть одна живая душа, кроме его собственной, что могла бы дать нам полный отчёт о его жизни после Хогвартса. Правда, у меня есть два последних воспоминания, которыми я хочу с тобой поделиться. — Дамблдор указал на маленькие хрустальные бутылочки, поблёскивающие рядом с Думоотводом. — Я буду рад услышать твоё мнение, проверить, насколько оно совпадёт с моими выводами.

Что Дамблдор так высоко ценит его мнение — эта мысль заставила Гарри ещё больше стыдится, как он провалил поиск Слизхорновой памяти, и, пока директор рассматривал на свет первую склянку, он виновато ёрзал на своём стуле.

— Я надеюсь, тебя не утомили погружения в чужие воспоминания, ведь эти два особенно любопытны. Первое принадлежит домашнему эльфу, древней старушке по имени Хоки. Но перед тем, как мы посмотрим свидетельства Хоки, я должен вкратце рассказать тебе, как лорд Волдеморт покинул Хогвартс.

Он завершил седьмой год своей учёбы, как и следовало ожидать, с высшими баллами по всем предметам. Все его сокурсники обсуждали, куда они пойдут работать по окончании Хогвартса. Мало кто сомневался, что Тома Ребуса — префекта, старосту, обладателя награды За Особые Заслуги Перед Школой — ждёт что-то особенное. Я знаю, многие преподаватели, среди них профессор Слизхорн, считали, что ему следует пойти на работу в Министерство магии, предлагали ему помочь, познакомить с полезными людьми. Он отверг все предложения. Скоро мы узнали, что он работает у Борджина и Бёркса.

— В лавке «Борджин и Бёркс»? — ошеломленно переспросил Гарри.

— В лавке «Борджин и Бёркс», — спокойно повторил Дамблдор. — Когда мы попадем в память Хоки, ты, я думаю, поймешь, чем притягивало его это место. Но эта работа не была его первым выбором. Мало кто тогда знал — я был одним из тех немногих, кому доверял тогдашний директор — но Волдеморт ходил к профессору Диппету, спрашивал, может ли он остаться в Хогвартсе, учителем.

— Он хотел остаться здесь? Почему? — ещё больше удивился Гарри.

— Полагаю, у него было несколько причин, хотя ни одну из них он профессору Диппету не высказал, — ответил Дамблдор. — Первая, и очень важная: Волдеморт был, как я полагаю, очень привязан к школе, больше, чем когда-либо к кому-бы то ни было. Хогвартс был тем местом, где он был счастлив; первым и единственным местом, которое он мог назвать домом.

При этих словах Гарри почувствовал себя немного неуютно, ведь он сам относился к Хогвартсу точно так же.

— Во-вторых, замок полон древней магии. Несомненно, Волдеморт познал больше его тайн, чем большинство учеников, но он мог ожидать, что много секретов ещё не раскрыто, много кладов магии не найдено.