Гарри Поттер и Принц-Полукровка

И вслед за Дамблдором Гарри нырнул во вращающуюся серебряную жидкость, и приземлился в том же самом кабинете, который только что покинул. На жердочке уютно дремал Фокс, а за столом сидел Дамблдор, очень похожий на стоящего рядом с Гарри, разве что обе его руки целы и невредимы, и на лице, пожалуй, чуть меньше морщин. Кабинет же отличался от сегодняшнего лишь тем, что снаружи шёл снег, голубоватые хлопья мелькали в тёмноте за окном, и за стеклом намело порядочный холмик.

Дамблдор, который помоложе, казалось, кого-то ждал, и, точно, почти сразу после появления Гарри, в дверь постучали.

— Входите.

Гарри судорожно выдохнул. В комнату вошёл Волдеморт. Его лицо не было таким, какое Гарри увидел два года назад, поднявшееся из огромного каменного котла на кладбище, оно не напоминало ещё змеиную маску, глаза ещё не были красными; но это уже не был красавец Том Ребус. Казалось, его лицо обгорело и оплавилось; оно было как восковое, черты словно смазаны, белки глаз красноватые теперь всё время; правда, зрачки ещё не стали теми щёлочками, какими, Гарри знал, они станут. На Волдеморте был длинный чёрный плащ, а его лицо бледностью походило на снег, запорошивший ему плечи.

Дамблдор, сидящий за столом, не выказал никакого удивления. Видимо, визит был заранее запланирован.

— Добрый вечер, Том, — буднично сказал Дамблдор. — Не хочешь присесть?

— Спасибо, — сказал Волдеморт и опустился на стул, на который указал директор, похоже, тот самый стул, с которого Гарри только что встал в настоящем. — Я слышал, что вы стали директором, — продолжил он, его голос звучал выше и холоднее, чем когда-то. — Достойный выбор.

— Рад, что ты одобряешь, — улыбнулся Дамблдор. — Не откажешься выпить?

— Буду только раз. Я проделал долгий путь.

Дамблдор встал и подошёл к шкафу, в котором в нынешнее время держал Думоотвод, но который тогда оказался полон бутылок. Директор взял два бокала и, наполнив их вином, один подал Волдеморту, после чего вернулся за свой стол. — Итак, Том… чем обязан?

Волдеморт потягивал вино и ответил не сразу.

— Меня больше не называют Томом; теперь я известен под именем…

— Я знаю, под каким именем ты известен, — сказал Дамблдор, приятно улыбаясь. — Но для меня, боюсь, ты всегда будешь Томом Ребусом. Это один из недостатков старых учителей. Боюсь, они всегда помнят своих учеников юными, какими те были в школе.

Он поднял свой бокал таким жестом, словно за здоровье Волдеморта, чье лицо оставалось бесстрастным. Тем не менее Гарри ощутил, как изменилась атмосфера в комнате: отказ Дамблдора использовать выбранное Волдемортом имя означал, что Дамблдор отказывает ему в праве диктовать условия встречи, и Гарри мог бы ручаться, что Волдеморт тоже это почувствовал.

— Я удивлен, что вы по-прежнему здесь, — сказал Волдеморт после короткой паузы. — Я всегда удивлялся, почему такой волшебник, как вы, никогда не хотел оставить школу.

— Ну, — ответил Дамблдор, продолжая улыбаться, — для такого волшебника, как я, нет ничего важнее, чем преподавать древние знания, оттачивать юные умы. И если я правильно помню, тебя тоже когда-то прельщала профессия учителя.

— Прельщает по-прежнему. Я просто задался вопросом, почему вы, у кого Министерство так часто спрашивает совета, и кому не менее двух — кажется — раз предлагали пост Министра…

— Трёх раз, если быть точным. Но министерская карьера никогда не привлекала меня. Как видишь, и в этом у нас с тобой что-то общее.

Волдеморт не улыбнулся; он склонил голову и сделал ещё один глоток вина. Дамблдор не нарушал повисшую тишину, а ждал, с видом доброжелательного внимания, чтобы заговорил Волдеморт.

— Я вернулся, — сказал тот после паузы, — позже, возможно, чем ожидал профессор Диппет… но я, тем не менее, вернулся, снова просить того, для чего я когда-то был, по его словам, слишком молод. Я пришел к вам просить вашего разрешения вернутся в замок, учителем. Я полагаю, вы должны знать, что с тех пор, как я отсюда ушёл, я многое видел и многого достиг. Я мог бы показать и рассказать вашим студентам такое, что они не услышат от любого другого волшебника.

Дамблдор некоторое время изучал Волдеморта поверх своего бокала, прежде чем ответить:

— Да, я, безусловно, знаю, что ты многое видел и совершил с тех пор, как покинул нас. Слухи о твоих деяниях дошли и до твоей старой школы, Том. И мне не хочется верить и половине из них.

— Величие порождает зависть, зависть рождает злобу, ложь — искры злобы. Вы должны знать это, Дамблдор, — лицо Волдеморта оставалось совершенно безразличным.

— Ты называешь это величием, то, чем ты занимался? — деликатно поинтересовался Дамблдор.

— Конечно, — ответил Волдеморт, и его глаза, казалось, блеснули красным. — Я ставил опыты; я расширил возможности магии больше, возможно, чем кто-либо до меня…

— Некоторые области магии, — спокойно поправил его Дамблдор. — Некоторые. В других ты остался… уж прости… печальнейшим образом безграмотен.

Первый раз Волдеморт улыбнулся, злой скованной улыбкой, более угрожающей, чем гневный взгляд.