Гэкачеписты

Работа в КГБ обязывала быть в курсе всего происходящего в республике, поэтому переход на должность первого секретаря ЦК дался Пуго без затруднений. К тому времени чекисты давно уже отошли от прежних методов работы и практиковали профилактику. Вместо незамедлительных арестов предпочитали приглашать на беседу. КГБ боялись, но того страха, который спецслужбы внушали при Сталине, уже не было. Так что работа того же Пуго заключалась не в каких-то репрессиях, а в довольно скучной бюрократической отчетности — столько-то диссидентов «профилактировали», столько-то сексотов завербовали, столько-то проверок провели. Настоящих шпионов почти не бывало. Поэтому работали с экипажами посещающих порты Латвии иностранных судов, с моряками, отправляющимися в загранплавание.

Приходилось близко взаимодействовать и с военными, тогдашний командующий Прибалтийским военным округом Станислав Постников вспоминал: «Борис Карлович тогда возглавлял Комитет государственной безопасности. Вопросы, по которым пересекались наши служебные функции, всегда решались по-государственному и без проволочек. Как человек — он был добрый и отзывчивый товарищ, готовый всегда прийти на помощь. Жаль, что по жизни, кроме как время работы в Латвии, мне не пришлось с ним соприкасаться».

Первым секретарем ЦК Компартии Латвии в это время был Август Восс, приближавшийся к своему семидесятилетию. Как и многие другие латыши-руководители первого советского призыва, он до 1940 года жил в СССР и даже родился в Сибири в семье латышских переселенцев. Он в 1966-м сменил Арвида Пельше, отправленного в Москву на пост председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС и ставшего по должности членом политбюро — наивысшее карьерное достижение латышей в советское время.

Август Восс руководил Латвией 18 лет — почти столько же, сколько Ян Калнберзинь (1940–1959), только у того был «перерыв» на три года во время войны. К 1984-му Восс был уже одним из самых старых руководителей союзных республик. Его коллеги в Литве и Эстонии — Пятрас Гришкявичюс и Карл Вайно были моложе его и пришли к власти в 1978 году. Поэтому неудивительно, что его попросили перейти на синекуру в Москве — председателем Совета национальностей Верховного Совета (он сменил на этом посту другого латыша — Виталия Рубена). Возможно, был бы жив Брежнев, он бы еще поработал, при нем Йоханнес Кэбин руководил Эстонией до семидесяти трех лет, а Антанас Снечкус Литвой — до самой смерти в возрасте семидесяти двух лет.

Но уже наступали новые времена. Борис Пуго не числился в ряду самых очевидных преемников Августа Восса, но в ЦК КПСС рекомендовали именно его. Этому способствовало несколько факторов. Во-первых, сравнительная молодость — 47 лет, обещавшая, соответственно, здоровье, способность работать по 16 часов в сутки и длительную перспективу пребывания в должности. В советское время руководителей назначали, как правило, на длительный срок, чтобы человек вошел в курс дела, наметил для себя приоритеты и мог сам их выполнить.

Во-вторых, у Пуго имелся необходимый опыт — он руководил комсомолом республики, Рижским горкомом, работал в ЦК КПСС. Да и руководство латвийским КГБ само по себе считалось достаточной школой управления. Гейдара Алиева назначили руководить республикой с аналогичного поста.

В-третьих, анкетные данные Бориса Пуго были идеальными — чистокровный латыш, но «наш» латыш, абсолютно преданный Центру, родившийся в России, проверенный, несколько лет отработавший в Москве, сын партработника (последнее обстоятельство могло стать минусом, но в национальной республике с учетом ее истории — только плюсом).

Для самого Бориса Пуго это назначение представлялось вполне логичным — все-таки его уход в КГБ был скорее отклонением от последовательно развивавшейся комсомольско-партийной карьеры. На этом посту он мог теперь реализовать в полной мере свой лидерский потенциал, свои способности руководителя. Не стоит представлять всех руководителей советского периода какими-то жадными до власти карьеристами, думающими только о привилегиях. Для многих значимым было и то, какими они останутся в памяти людей.