Гэкачеписты

«А потом меня от Лукьянова перевели к Борису Карловичу Пуго. Помню, когда Лукьянов об этом узнал, сказал мне: „Пуго очень хороший человек. Вам повезло“.

— И вам действительно повезло?

— Еще как! Работать с Пуго было очень легко. Он оказался человеком простым, доступным и интеллигентным. И я, кстати, был с ним сразу после избрания его кандидатом в члены Политбюро и до последнего. <…> Ко мне он всегда обращался по имени-отчеству и на „вы“. Мои коллеги часто носили папки и портфели, принадлежавшие охраняемым. А Борис Карлович никогда мне папку в руки не давал — понимал, что у „прикрепленного“ руки всегда должны быть свободными. Думаю, это связано с тем, что в свое время он возглавлял КГБ Латвии и понимал работу охраны. Единственное исключение — когда мы вдвоем ехали в лифте и ему необходимо было причесаться…

Меня поразило, что на мои вопросы к Борису Карловичу, есть ли замечания к кому-либо по работе, неизменно следовала улыбка и ответ: „Все нормально“. Возможно, ответы были такими потому, что я объяснил ему, что мои подчиненные работают на подобном уровне впервые. В целом отношения с Борисом Карловичем были ровными, у нас царило взаимопонимание».

Уже упоминалось, что в 1966–1983 годах пост начальника КПК занимал Арвид Пельше. Так что в известном смысле Пуго создавал традицию. В партийной иерархии должность председателя КПК в позднесоветское время не относилась к особо влиятельным. С начала 1950-х ее занимали пенсионеры, для которых она была чем-то вроде синекуры, — Матвей Шкирятов, Николай Шверник, Арвид Пельше, Михаил Соломенцев, которого и сменил Борис Пуго. Соломенцев, который возглавил КПК в семидесятилетнем возрасте, после длительной работы главой правительств РСФСР вспоминал: «Вместо рассмотрения серьезных государственных проблем контроля за соблюдением партийной дисциплины КПК занимался „мелочевкой“: усмирял пьяниц, сводил и разводил неуживающихся супругов. И еще, я был поражен, узнав, что выполнение решений и правительства и Политбюро зачастую не контролировалось».

Горбачев хотел придать динамизм работе Комитета партийного контроля, имея на него какие-то свои планы, почему и поставил во главе КПК сравнительно молодого руководителя, далеко еще не пенсионера. Но объективно поле деятельности для КПК сужалось, власть ускользала из рук партии — по мановению ее же лидера. Глаза резало очевидное противоречие — если КПСС перестает подменять собой государство, то как сможет КПК вмешиваться во что-то, вне, собственно, партии? Имелись же и прокуратура, и Комитет народного контроля, и другие проверяющие органы.

Соответственно, КПК должен был сосредоточиться на соблюдении партийной дисциплины. Однако люди уже начинали из партии выходить, для карьеристов не имело более смысла вступать в нее. Таким образом, пугать исключением из партии и прочими партийными взысканиями — главным рычагом в руках КПК — становилось все труднее. Как писал Рой Медведев: «Лично я познакомился с Пуго еще летом 1989 года, когда мне было поручено возглавить одну из следственных комиссий Съезда народных депутатов СССР по проблемам коррупции. Пуго производил впечатление человека чрезвычайно пунктуального и порядочного, но несколько нервного и крайне чуткого к умалению роли тех органов партийной власти, которые он представлял. В это время уже мало кто боялся партийных взысканий и исключений из партии, а оскорбления в адрес „партократов“ звучали со страниц печати даже чаще, чем в адрес „тупых генералов“». Любопытно, что Пуго так и не стал полноправным членом политбюро. Лишь в сентябре 1989-го его избрали кандидатом в члены политбюро.

Волей или неволей КПК занимался работой «на подхвате» — доделывал то, что начинали следственные органы, исключая из партии разоблаченных коррупционеров, как правило — ветеранов брежневского времени, благо в 1988–1989 годах факты подбрасывались как из рога изобилия. Любопытно было выступление Бориса Пуго в октябре 1989-го перед народными депутатами СССР (в записи журналиста Анатолия Панкова):

«Должна вестись бескомпромиссная борьба с преступностью, правонарушениями, невзирая на лица, ранги… Привлечены к уголовной ответственности и исключены из партии: заместитель министра рыбного хозяйства СССР Рытов (он расстрелян), председатель Госкомитета по нефтепродуктам Хурамшин, заместитель министра мясо-молочной промышленности Тарада, заместитель министра сельскохозяйственного машиностроения Вишняков, руководители министерств внешней торговли, текстильной промышленности, легкой промышленности, золотодобывающей отрасли и многие другие. Можно упомянуть и о ростовских, краснодарских, сочинских делах, по которым к уголовным делам привлечено более 150 руководящих работников.

Я счел об этом упомянуть только потому, что раздаются голоса, что борьба с коррупцией началась только в последнее время. Увы, коррупция… Наверно, в последнее время она получила более широкое распространение. Но, увы, эти преступления возникали и раньше… И в этой борьбе активные позиции занимали, прежде всего, правоохранительные органы, но и партийные органы.