Гендер и язык

Осознание того, что у людей со схожим культурным фоном схожие стили общения, часто приносит облегчение тем, кто полагал, что имеет специфические странности или даже психологические проблемы. Например, американцу греческого происхождения, с которым я беседовала, изучая косвенность в общении, на протяжении всей жизни друзья и возлюбленные говорили, что с ним что-то не так, поскольку он всегда ходит вокруг да около вместо того, чтобы встать и сказать, что у него на уме. Он сообщил мне, что и его родители говорили так же, а я в ответ рассказала об обнаруженной закономерности: греки высказываются менее прямо, чем американцы, а американцы греческого происхождения находятся где-то посередине. Этот человек почувствовал огромное облегчение, сказав, что мое объяснение открыло ему глаза, и продолжил:

Я понимаю это или как что-то пугающее, или как настоящую помеху… Чаще всего я думаю об этом как о проблеме. Но я на самом деле не могу отделить это от своей семьи и воспитания <…> Я не знаю, греческое ли это. Я просто знаю, что это мое. Но, кажется, мне стало немного легче, когда я узнал, что это от греков.

Понимание «семейного» стиля как этнического освободило этого мужчину от тягостной мысли о личной ущербности из-за отличия от большинства людей, с которыми он общался.

Но склонность представителей похожих культур к похожим привычным стилям общения, которые отличаются от манеры общения в другой культуре, имеет плачевные и даже трагические последствия. Различие создает почву для возникновения отрицательных стереотипов. Как я уже упоминала ранее, антисемитизм традиционно приписывает евреям крикливость, агрессивность и «беспардонность», перенося особенности способов говорения на характер. Например, в письме к Генри Миллеру писатель Лоренс Даррелл описал своего коллегу еврейского происхождения: «Он ненадежный, непостоянный человек, которому недостает здравого смысла, он криклив, бесцеремонен, вульгарен, в общем, еврей до кончиков ногтей…»

Представление, что евреи (или ньюйоркцы – эти понятия часто смешиваются в сознании многих людей) шумные и наглые, просто осуждает это меньшинство за то воздействие, которое оказывает их стиль в общении с другими людьми, использующими другой стиль. Антрополог Томас Кочман указывает, что параллельное стилевое различие лежит в основе стереотипного восприятия «общины» чернокожего населения как людей легкомысленных, назойливых и крикливых. Результаты таких предрассудков могут быть поистине трагичными, если у членов одной группы достаточно власти, чтобы подвергать гонениям членов другой группы.

Если культурные различия, вероятно, являются причиной неверных суждений о личном окружении, несомненно, то же происходит и на международном уровне. Ручаюсь, что широко разрекламированная антипатия между Нэнси Рейган и Раисой Горбачевой явилась результатом культурных различий в стиле общения. По словам Нэнси Рейган, «с того момента, как мы встретились, она говорила, и говорила, и говорила —

так много, что я едва могла вставить слово». Предполагаю, что если бы кто-нибудь спросил Раису Горбачеву, она бы сказала, что удивлялась, почему ее американская коллега ничего не говорила и вынуждала ее в одиночку трудиться над поддержанием беседы.

Конечно, не все русские, или евреи, или ньюйоркцы, или чернокожие говорят в стиле «высокая вовлеченность». Многие в одних ситуациях используют этот стиль, а в других – иной. Некоторые отказались от него, видоизменили или вообще никогда не использовали такие стили. Ни одна группа не является однородной; например, стиль «высокая вовлеченность», который я описываю, более распространен среди восточноевропейских, чем среди немецких евреев. Но многие евреи в определенных ситуациях действительно используют некоторую разновидность стиля «высокая вовлеченность», как и многие итальянцы, греки, испанцы, южноамериканцы, славяне, армяне, арабы, африканцы и жители островов Зеленого Мыса, а также представители многих других групп, которые я не упомянула.

Предостережение