Генрих Четвертый и Генрих Пятый глазами Шекспира

– Что тут такое? Что случилось? – спрашивает Уорик.

Флюэллен объясняет, что «обнаружена самая чудовищная измена».

Входяткороль Генрих и Эксетер. Они тоже спрашивают, что случилось. Флюэллен снова принимается обвинять Уильямса в измене, ссылаясь на «алансонскую» перчатку, на что Уильямс отвечает:

– Так это моя перчатка, ваше величество, потому я и попытался сбить ее с шапки этого человека. Тот, с кем я обменялся перчатками, сказал, что будет носить ее на своей шапке, «а я поклялся, что дам ему пощечину, если он посмеет это сделать. Вот я встретил его, увидал у него на шапке мою перчатку, ну и сдержал свое слово».

Флюэллен полон праведного негодования:

– Ваше величество, подтвердите, что вы сами дали мне эту перчатку и сказали, что она принадлежит герцогу Алансонскому. Этот солдат – гнусный, мерзкий, вшивый негодяй!

Генрих ничего подтверждать не собирается. Он берет у Уильямса перчатку, кладет ее рядом с якобы «алансонской» и невозмутимо говорит:

– Смотри, вот пара к ней. Тот, с кем ты обещал подраться, – это я. И ты, между прочим, мне нагрубил.

– И он должен за это ответить по законам военного времени, – влезает со своим мнением Флюэллен, тут же забыв, что его развели как лоха.

Или он не забыл, а просто ничего вообще не понял?

– Ну, как собираешься оправдываться? – спрашивает Генрих у солдата.

– Никак. Я ничем не оскорбил ваше величество.

– Но ты посмел мне нагрубить!

– А это вы сами виноваты. Я нагрубил не вам, королю, а тому человеку, которым вы притворялись. Не притворялись бы – я бы и вел себя иначе. Так что никакой вины на мне нет, и я прошу простить меня.

– Дядя Эксетер, набейте эту перчатку доверху кронами, – распоряжается добрый и великодушный король. – Бери, солдат, и носи с гордостью на шапке. Флюэллен, помиритесь с ним.

Флюэллен тает и тоже сует солдату немножко денежек, но Уильямс гордо отказывается.

– Бери, не стесняйся, – говорит Флюэллен. – Деньги лишними не бывают, хоть башмаки починишь, а то они у тебя совсем дырявые.

В общем, мюзикл «Летучий печник». Неумирающая классика, превращающаяся то в оперетту, то в детский стишок, а то и в кое-что посерьезнее. Но не будем о грустном…

Входитанглийский герольд.

– Убитых подсчитали? – спрашивает король.

Герольд подает ему бумагу.

– Вот список убитых французов.

– Дядя Эксетер, кто из знатных дворян попал к нам в плен?

– Карл Орлеанский, племянник короля, – начинает перечислять Эксетер, – герцог Жан Бурбонский, маршал Бусико, полторы тысячи баронов, рыцарей и оруженосцев, ну и множество солдат, само собой.

– Если верить списку, то в битве полегло десять тысяч французов, из них сто двадцать шесть знатных дворян и принцев плюс восемь тысяч четыреста рыцарей, менее знатных дворян и оруженосцев. Получается, что из всех убитых – только тысяча шестьсот простых солдат, «все остальные – рыцари и принцы, бароны, графы, видные дворяне», – удовлетворенно констатирует Генрих и принимается поименно называть наиболее «вкусных» жертв. Среди них и знакомый нам коннетабль, и французский адмирал, и командир всех лучников Рамбюр, которого мы тоже встречали, и граф Гранпре, и герцог Алансонский, и множество других, чьи имена нам с вами мало что говорят, но, вероятно, современникам Шекспира были известны. Или же драматург решил дать максимально полный список, взятый из «Хроник» Холиншеда.

– Неплохо смерть повеселилась! – продолжает король. – А где список убитых англичан?

Герольд подает другую бумагу.

– Так… Граф Сеффолк, герцог Эдуард Йоркский, сэр Кетли, эсквайр Гем, а больше знатных и нет никого. Всех остальных всего двадцать пять. Спасибо тебе, Господи! Без твоей помощи мы не смогли бы победить с такой огромной разницей в потерях! Господь всемогущий, это твоя победа, не наша.

Эксетер согласен:

– Да, это просто чудо!

– Объявите в войсках: никто не должен под страхом смерти хвастаться этой победой! Это не наша заслуга, а Господа, – приказывает король.

– А число убитых можно оглашать? – спрашивает Флюэллен.

– Можно. Но обязательно указывайте, что Господь нам помог.

Оказывается, методички для средств массовой информации уже придумали и использовали…

– Это правда, он очень помог.

– Что ж, исполним положенные обряды, прослушаем благодарственные песнопения, похороним наших убитых и двинемся в Кале, а оттуда – домой. Никто еще не одерживал таких счастливых побед! – радостно возвещает Генрих Пятый.

Уходят.

Король Генрих Пятый и герольд.

Художник Henry Courtney Selous, 1860-е.