Генрих Четвертый и Генрих Пятый глазами Шекспира

Оказывается, в веселые студенческие времена в одной компании с Шеллоу тусовался и Джон Фальстаф, который в те годы «был еще мальчишкой и служил пажом у Томаса Маубрея, герцога Норфолка». Да, это тот самый сэр Джон, который сейчас приехал вербовать солдат.

Фальстаф набирает свою армию.

Художник Henry Courtney Selous, гравер Burgess, 1860-е.

Хм… Интересная биография у нашего сэра Джона Фальстафа. Речь, как вы понимаете, идет о том самом Томасе Маубрее (Моубрее), которого мы знаем по пьесе «Ричард Второй». Ну, о том, который поссорился с Болингброком, был отправлен в пожизненное изгнание и через год умер в Италии. Его сынишка сейчас участвует в подготовке очередного мятежа вместе с архиепископом Йоркским, помните? Томас Моубрей-старший родился в 1366 году, и если бы не умер, то на момент действия в пьесе ему было бы всего около 40 лет. Его паж по определению должен быть моложе. Так сколько же лет Фальстафу? Шекспир рисует его явно немолодым толстяком, и складывается впечатление, что ему лет 50 или даже больше. Вот и Шеллоу говорит о Джоне как о ровеснике, они ведь в одной компании шалили в далекой юности, а сам Шеллоу уже весьма и весьма в годах, судя по репликам. Кроме того, если бы наш сэр Джон был и в самом деле моложе Моубрея, то как объяснить слова миссис Куикли о двадцати девяти годах знакомства? Фальстаф шлялся по кабакам лет с шести, что ли?

ВходитБардольф

с одним изсолдат.

Бардольф выясняет, кто из присутствующих является королевским судьей Шеллоу, и сообщает ему, что прислан капитаном сэром Джоном Фальстафом. Шеллоу и Бардольф некоторое время развлекают публику игрой слов, после чего входит Фальстаф, которого местный судья встречает с восторгом. Сэр Джон спрашивает, приготовили ли ему «с полдюжины годных рекрутов»

, Шеллоу начинает суетиться, искать списки и выражает полную готовность оказать всяческое содействие.

Плесень, Тень, Бородавка, Мозгляк и Бычок – местные парни, которых Шеллоу наметил для рекрутирования. Их по одному выкликают, Фальстаф осматривает кандидатов, задает вопросы, попутно отпуская довольно оскорбительные шуточки по поводу имен и прозвищ. Четверых признает годными к военной службе, одного отвергает (уж больно тощий), но и те четверо, которых сэр Джон «отмечает» в списках, мало похожи на будущих солдат, и никто из них не хочет идти воевать: один болен, другой – единственный кормилец престарелой матери, третий, Мозгляк, и вовсе женский портной и не имеет абсолютно никаких навыков, потребных для участия в битвах, хотя он, пожалуй, единственный, кто не против испытать себя в боевых действиях.

Когда с рекрутированием покончено, Шеллоу приглашает Фальстафа отобедать. Прежде чем уйти со сцены, они какое-то время предаются общим воспоминаниям о событиях, по поводу которых Сайленс (до того момента хранивший молчание, оправдывая свою фамилию) замечает, что «это было пятьдесят пять лет назад». То есть пятьдесят пять лет назад Шеллоу и Фальстаф уже предавались всеразличным юношеским забавам. Выходит, сэру Джону почти 70 лет… Круто! Служить пажом у Томаса Маубрея, который в то время даже еще не родился, – это надо суметь.

Фальстаф, Шеллоу и Сайленс уходят, дабы выпить и закусить, на сцене остаются Бардольф и новобранцы.

Бычок и Плесень обращаются к Бардольфу с просьбой отмазать их от армии и дают денег за протекцию. Бардольф, естественно, соглашается и принимает взятку, на что, собственно говоря, и было рассчитано. Мозгляк (дамский портной) готов идти воевать:

– Ни в жизнь не стану труса праздновать. Суждено умереть – ладно, не суждено – еще лучше, – заявляет он.

ВходятФальстаф, Шеллоу и Сайленс. Быстро они пообедали, однако.

Фальстаф готов забирать рекрутов, но Бардольф отводит его в сторонку и тихо докладывает: Бычок и Плесень дали по три фунта за «белый билет».

Все это замечательно, но нельзя же раскрываться перед Шеллоу. И Фальстаф начинает на ходу выдумывать причины, по которым Бычок и Плесень ему не годятся. Шеллоу в полном недоумении: хорошие парни, крепкие, самые лучшие из всех, кого удалось собрать. Фальстаф с пеной у рта доказывает, что для войны как раз наиболее подходят оставшиеся, при этом приводит такие аргументы, от которых публика в зале должна (по задумке автора) падать со стульев от хохота. В конце концов сэру Джону удается уболтать судью Шеллоу и распрощаться.