Генрих Четвертый и Генрих Пятый глазами Шекспира

Загадочная фраза, не находите? В данном контексте она звучит примерно так: «Чудес не бывает, и необъяснимых преображений тоже, так что нужно еще разобраться, почему король стал таким, каким стал. Не стоит ли за этим какая-то неизвестная нам причина? Если так, то эту причину нужно найти». Если копнуть чуть глубже, то может сложиться впечатление, будто архиепископ лицемерит, воспевая достоинства Генриха, а сам пытается найти скрытые мотивы, движущие королем, чтобы потом сыграть на них в свою пользу. Что ж, юрист – он и есть юрист, ему и положено докапываться до истинных причин человеческих поступков. Посмотрим, найдет ли свое отражение этот пассаж в последующем действии.

– Так что нам предпринять-то для устранения билля? – уже в третий раз спрашивает епископ, так и не получив внятного ответа от старшего товарища. – Сам король что думает? Он за или против?

– Сам не пойму, – признается архиепископ. – С виду он равнодушен, но я полагаю, он скорее поддержит нас, а не наших противников. Я только что говорил с государем и предложил ему внести огромную сумму в бюджет. Таких денег духовенство еще никогда не давало казне. Все-таки улаживание наших дел во Франции потребует немалых затрат, бюджету нужны средства.

О как! Архиепископ взятку предлагал, что ли? Интересно!

– И как король воспринял ваше предложение?

– Заинтересовался. Я начал было разъяснять ему, какие права он имеет на различные французские графства и герцогства и даже на корону Франции, но не успел все рассказать в подробностях.

– А что так? Почему не успели?

– Да нас прервали: французский посол попросил аудиенции. Вот как раз сейчас, наверное, и встречается с королем. Который час? Четыре уже пробило?

– Да.

– Тогда пойдем, послушаем этого посла. Хотя я и так знаю, о чем он будет говорить.

– Пойдемте, – соглашается епископ. – Мне тоже любопытно послушать.

Уходят.

По закончившейся сцене у меня есть два замечания.

Первое касается буйного прошлого короля, которое в красках расписывает архиепископ Кентерберийский. Прошлое это нам уже показали в двух пьесах о Генрихе Четвертом, но в связи с обычной для Шекспира хронологической чехардой вопрос датировки оказался слегка замыленным. Да, вполне возможно, что принц Уэльский и позволял себе нечто подобное в самые юные годы, спорить не будем. Но даже в эти «самые юные» (в 14–15 лет) годы он отважно воевал в Уэльсе (1400–1401) и проявил себя в подавлении восстания 1403 года. Начиная с 1406 года принц командовал армией, боровшейся с очередным мятежом в Уэльсе, который в конце концов подавил, а заодно и приобрел изрядный военный опыт. С 1407 года молодой Генрих стал постоянным участником Королевского совета и плотно занимался проблемами управления финансами, а в 1410–1411 годах, как мы уже знаем, принц фактически руководил страной от имени больного отца. И, между прочим, Генри Чичеле, нынешний архиепископ Кентерберийский, в тот период заседал в Совете вместе с Генрихом, так что вполне имел возможность своими глазами увидеть, насколько принц пригоден для политической деятельности. Так что же это за песни он тут поет о «внезапном» и «непредсказуемом» преображении короля?