«Герой нашего времени»: не роман, а цикл

Заявлено прямым текстом: один фрагмент «Княжны Мери» точно написан в крепости (причем обозначено: после полутора месяцев пребывания в ней), это недатированный эпилог повести. Но для чего задним числом придумывать форму поденных записей? В записи от 3-го июня Печорин ловит себя на том, что отвлекся от хроники событий общими рассуждениями: «Но что за нужда?.. Ведь этот журнал пишу я для себя, И, следовательно, все, что в него ни брошу, будет со временем для меня драгоценным воспоминанием». Но для этого нужно, чтобы записи были подлинными (ладно, учитывая их виртуальную форму, — правдоподобными), а не надуманными. А исследователь разрушает «классическое» произведение под флагом защиты его правдоподобия. Вывод: «Лермонтов создал поистине психологический роман, но не потому так можно определить его жанр, что здесь много говорится о психике и психологии, а потому, что он весь и построен по законам человеческой психики, где возможны внешне невероятные смещения , где сюжетом становится внутренний мир, а композиция вся подчиняется тонкостям восприятия , где психологическое время реальней хроники» (с. 16).

Реальные события: основная работа над книгой начата Лермонтовым в 1838 году по возвращении из первой ссылки, один поэт воспользовался напечатанным стихотворением поэта другого. О синхронизации даты публикации стихотворения Пушкина с сюжетным временем эпизода повести у Лермонтова не было заботы.

И. Г. Исупов в статье «Метафизика игры у Лермонтова» теоретически убедителен, и выбранная проблема не надуманная. «Игровое измерение Бытия романтизму было знакомо давно. Старинные метафоры мир=сцена, жизнь=игра вновь становятся актуальными…»204

. Исследователь особо подчеркивает необходимость различать понятия факт и событие: «Факт — это простейшая наличность повседневной действительности, не вписанная в каузальный ряд, это жизни “пестрый сор” (Пушкин). <…> Событие — это факт, уличенный в смысле. Факт ничего не обличает и ни за что не отвечает, он всего лишь случайный элемент быстрой и мелкой жизни, частица броуновского движения. Он лишен семиотической природы. Но как только в нем, в этом бестолковом и ни к чему не отнесенном факте событие “опрозрачивается”, обнаруживая себя, мы наблюдаем онтологический метаморфоз, или, точнее, преформацию факта в событие» (с. 94). Однако факт внутренним содержанием все-таки обладает (может быть кричащим), и все дело в том, изолирован ли он или связан с другими.

А тут надо соблюдать осторожность. Определение перерастания факта в звено события производится наблюдателем субъективно; стремление к максимально возможной объективности должно быть непременной его заботой.

И еще: для исследователя констатация (на основе фактов) много проще, чем анализ фактов. А совсем завлекательно — совсем уйти от фактов в дебри своей теории.

«Главный герой романа М. Ю. Лермонтова “Герой нашего времени” Печорин сознает свою повседневность как бессобытийную. Перед ним мельтешат ничтожные факты ничтожных происшествий, в которых ничто не акцентирует его внимания… Только волевым усилием самого героя события привязываются к Бытию, начинают бытийствовать и со-бытийствовать» (с. 94), переходить в план «игры в жизнь».