Герои умирают

Я уже приготовился к тому, что старый сукин сын будет перечить нам во всем, но он неожиданно слушается – одну за другой подбирает свои паучьи конечности и встает. Через плечо я оглядываюсь на Ламорака, и все становится понятно. На его суперсовершенном лице застыло знакомое трансцендентное выражение – концентрация мыслевзора.

– Питание твоего костюма, – шепчет Ламорак. – Дай его мне.

Механически, точно робот, Аркадейл запускает здоровую руку за пазуху своего комбинезона. Глядя перед собой стеклянными глазами, палач говорит так, будто не ведает, что в это же время творит его рука:

– Не воображайте, будто вы сбежите…

Продолжая в том же духе, он извлекает из-за пазухи черный блестящий камешек размером с горошину. Я уже видел такие раньше – это гриффинстоун.

Их находят в брюхе у звероптиц размером с коня-тяжеловоза; в каждом таком камешке заключен неимоверный запас магической энергии. В отличие от драконов, которые подключаются к магическому Потоку так же легко, как люди-чародеи или маги из Перворожденных, грифоны полностью полагаются на силу этих камней, которые они носят в своих мускулистых подбрюшьях. Без гриффинстоунов они не могут ни летать, ни даже ходить толком, что вполне естественно для такого извращения, как помесь орла со львом; зато с камнями они летают как боги, крутят в воздухе рисковые пируэты, становясь опасными пернатыми хищниками, а заодно и крупной, удобной мишенью для охотников за их камнями. Неудивительно, что грифонов теперь раз-два и обчелся, а гриффинстоуны редки и чудовищно дороги, даже такие крошечные, как этот.

Двигаясь механически, точно робот, Аркадейл подходит к Ламораку и протягивает ему камень. По лицу Ламорака расплывается улыбка, глаза закрываются – глядя со стороны, можно подумать, что он кончил.

– Хорошо, – шепчет он. – Теперь можно идти.

– Ты что, не слышал? – говорю я Рушалю и кивком показываю на лестницу. – Шагом марш!

Когда мы вскарабкиваемся на верхнюю ступеньку, Рушаль уже едва пыхтит под тушей Ламорака; плохо дело. Я переступаю через двух охранников, валяющихся без сознания – оба, однако, еще дышат, – и киваю Таланн:

– Надо выбираться отсюда. Запрем дверь с той стороны.

– Подожди, – шепчет Ламорак еле слышно. – Одну секунду.

– Что еще?

Вместо ответа Ламорак поднимает кулак с зажатым в нем гриффинстоуном, и его глаза опять закрываются.

– Возьми скальпель, – ясно выговаривает он, и под нами, на возвышении посреди Театра Истины, Аркадейл выполняет его приказ. – Око твое согрешило против тебя, – говорит Ламорак, и в его голосе я слышу сарказм, вот уж на что я никогда не считал его способным. – Вырежь его.

Безэмоционально, как робот, Аркадейл по самую рукоятку вводит скальпель в свою левую глазницу.

Таланн сдерживает позыв к рвоте и восклицает:

– Мать!..

– …Твою за ногу, – добавляет Ламорак, скаля желтые зубы. – Мать твою за ногу.

Кровь вперемешку с какой-то прозрачной жидкостью течет по щеке Аркадейла, пока он, как пилой, орудует скальпелем в глазнице. Рушаль стонет от отвращения и ужаса.

– Мм… – говорю задумчиво я, – напомни мне, чтобы впредь я тебя не огорчал.

Оказавшись в коридоре, мы захлопываем за собой дверь и задвигаем засов. Пока Ламорак добывает огонь для лампы, Таланн наклоняется ко мне и шепчет:

– Как же мы поднимем его наверх по веревке? – Она кивает на Ламорака. – Сам же он не сможет по ней залезть.

– Мы не полезем по веревке. – Я киваю через плечо в ту сторону, откуда мы пришли. – Этот шанс упущен – скоро придут дневные кашевары, а с ними охрана. Но есть другой путь.

– Какой?

Я ухмыляюсь:

– А ты, значит, думала, что я полез сюда, не имея запасного варианта? Кто я, по-твоему, любитель?

– Но как мы туда попадем?

– В этом-то все дело. Придется пройти через Яму.

– Через Яму? – Таланн таращит на меня глаза. – Ты что, спятил?

– Выбора нет. – Я пожимаю плечами. – Ты спрашиваешь, какой отсюда есть выход? Через Шахту.

Ламорак и Таланн мрачно переглядываются, а Рушаль заметно бледнеет – всем известна репутация Шахты. Но Ламорак сжимает гриффинстоун, и Рушаль успокаивается; в его обмякшие пальцы мы вкладываем фонарь.

– За мной.

Мы идем по коридору, когда из-за угла появляется сторожевой отряд из четырех человек.

Солдаты узнают нас не сразу, зато Таланн мгновенно вскидывает арбалет. Стражник еще только открывает рот, чтобы скомандовать: «Замри», как тут же падает со стрелой в горле.

Странно, но стрела, наискось пробив ему горло и выйдя через основание шеи, не сразу валит его с ног; некоторое время он стоит, уже мертвый, и покачивается взад-вперед. Его товарищи беспорядочно палят кто куда, стрелы бьются в каменные стены, высекая из них искры. Что-то ударяется в мое правое колено сбоку с таким звуком, как будто отруб говядины с размаху шлепается на колоду мясника. Стражники отбегают назад, за угол, чтобы перезарядить арбалеты и позвать на помощь, а их предводитель наконец падает лицом вниз.