Герои умирают

Пока она собирает арбалеты и заряжает их стрелами из колчанов стражи, я невольно любуюсь интересными округлостями, которые при каждом ее движении обрисовываются под балахоном. Я хорошо помню Таланн глазами Паллас, но Паллас женщина, и она лишена тех гормональных реакций, которые делают опыт пребывания рядом с Таланн незабываемым для меня. К тому же ничто так не способствует соблазнению мужчины, как полный обожания взгляд, устремленный на него женщиной.

Но я отворачиваюсь и снимаю с крюка лампу:

– Готова?

– Всегда готова.

Она держит по заряженному арбалету в обеих руках, вытянув их вперед, как бандитка, а ее ухмылка кажется мне отражением моей собственной.

– Что, нравится, да?

– Интересно, поверишь ли ты, если я скажу, что вот сейчас сбылась моя самая давняя мечта?

Надеюсь, что это вопрос риторический; я задуваю фитиль, и коридор погружается во тьму. Я опускаю лампу на пол, ощупью приоткрываю дверь и сквозь щелку заглядываю в чашу Театра Истины.

Внизу, на самом ее дне, я вижу Ламорака: он полулежит, привязанный к столу, вокруг него голенастые железные треножники с лампами, которые светят не хуже софитов. Высокий мужик в странном комбинезоне и маске скальпелем кромсает Ламораку живот; на его левом бедре я вижу разрез в форме римской единицы, грубо заштопанный толстыми черными нитками, а правое бедро раздулось, как дирижабль.

От сцены амфитеатром идут вверх скамьи. На самых нижних сидят какие-то парни, человек десять, и следят за каждым движением того типа в маске – это, наверное, Аркадейл.

Он говорит:

– Теперь, когда мы обнажили брюшную стенку, мы снова встаем перед выбором. Личинки насекомых здесь так же уместны, как и в предыдущем случае, и даже показаны, особенно при отсутствии обширного хирургического опыта. Дело в том, что вскрыть брюшную стенку – задача не из легких: крохотного прокола желудка достаточно, чтобы в полость потекла кислота, которая станет причиной мучительной смерти испытуемого. Для наших целей такая смерть не годится, поскольку вместе с ней приходит наш главный враг – болевой шок. Но если вы чувствуете в себе силы безопасно вскрыть брюшную полость, то выберите личинки ос: именно они особенно хороши для внедрения в эту часть тела. Подробная информация о том, где их найти и как собрать, есть у вас в конспектах. Просмотрите их, пока я режу мышцу.

Желчь заливает мне пищевод, но я, скрипнув зубами, не даю ей прорваться рвотой.

– Там идет урок. Семинар, блин, по пыткам.

– Ламорак там? – шепчет из-за моего плеча Таланн. – Как он?

– Паршиво. Левое бедро особенно. Там есть другая дверь?

– Я не видела – вряд ли.

– Ладно. Я иду внутрь. А ты затащи сюда тех двоих и закрой дверь. Если в коридоре кто-нибудь появится, стреляй.

– С удовольствием. А ты что будешь делать?

Я набираю полную грудь воздуха и медленно выпускаю его наружу.

– Импровизировать.

Я вхожу в полуоткрытую дверь и начинаю спускаться по широким ступеням, полукругами высеченным в диком камне. Иду неспешно, сунув большие пальцы рук за ремень, словно у меня полно времени. Студенты внизу одеты, похоже, только в ткань – ни кольчуг, ни кожи, ни, слава Тишаллу, оружия не видно. Ламорак, видимо, заметил мое появление – тихо ахнув, он отрывает загипнотизированный взгляд от холодного блеска скальпеля и поворачивает голову ко мне. В глазах у него слезы.

Аркадейл тоже оборачивается и смотрит туда же, куда и Ламорак; его лицо полностью скрыто за серебристой маской.

– Могу ли я вам помочь? – изысканно-вежливо спрашивает он.

– Разумеется, – весело отвечаю я; студенты подскакивают при звуке моего голоса. – Я отвлеку вас ненадолго.

Я уже прохожу мимо студентов, которые терпеливо ждут, когда я объясню свое внезапное вторжение.

Хорошо бы подойти к Ламораку вплотную, но Аркадейл умен и осторожен, к тому же Ламорак портит игру: он пускает слезу и каркает во все горло:

– Кейн! Господи, это ты, Кейн!

Идиот. Надо было дать ему умереть.

Аркадейл прижимает лезвие скальпеля к пульсирующей плоти над сонной артерией Ламорака:

– Мм… Значит, вы – Кейн? Большая честь. Полагаю, вы пришли за этим?

Я останавливаюсь и развожу пустыми руками:

– Мы можем договориться, Аркадейл. Я слышал, ты человек разумный. Простой обмен: твоя жизнь на его жизнь.

– Думаю, нет. – Рукой в перчатке он делает знак студентам. – Взять его.

Я слышу за своей спиной шелест ткани и оглядываюсь на студентов. Те беспокойно ерзают, смотрят кто в пол, кто на стены, кто друг на друга – в общем, куда угодно, только не на меня. Сила моей легенды служит мне надежной защитой.

Но среди студентов все же находятся трое таких, у кого храбрости больше, чем мозгов. Они неуверенно встают и делают пару робких шагов в мою сторону, причем каждый ждет, когда другой бросится на меня первым.

– Смелость достойна уважения, – с улыбкой заверяю их я. Кровь стражников еще не высохла на моих щеках. – Однако она редко помогает выжить.

– Вперед! – восклицает один, не сходя с места. – Он не справится, если мы нападем все разом…

И он, разумеется, прав, но двое других стоят как вкопанные.