Герои умирают

– Нет, не в прошлом. И никогда не будет в прошлом. Я давал обет, Таланн, и я его не нарушу. Пока смерть не разлучит нас.

Конечно, она не знает, о чем я, – брак в Империи это скорее сделка, чем священный союз, – однако общее направление моей мысли все же улавливает и удивленно и разочарованно качает головой.

– Какой мужчина зайдет так далеко, что станет раз за разом рисковать своей жизнью ради спасения жизни соперника?

Чертов идиот вроде меня, конечно, какой же еще.

– Это сложно объяснить.

Она накрывает своими ладонями мои, лежащие на колене, и пристально смотрит на меня, так что мне не остается ничего иного, кроме как встретить ее взгляд. В глубине ее глаз я вижу, как умирает мечта, – так последние отблески чудесного сна стремительно гаснут от столкновения с реальностью и забываются. Она говорит:

– Я надеюсь, Паллас Рил понимает, какого необыкновенного мужчину она отталкивает.

Я смеюсь: а что еще мне остается? Либо смех, либо удариться в слезы. Мне и в самом деле смешно, но смех не хочет выходить наружу, так что приходится чуток его подтолкнуть, и получается хриплое карканье.

– О да, она понимает, конечно. В этом-то и проблема: она слишком хорошо понимает.

Наверное, Таланн нечего сказать на это; она и не говорит, а просто сидит рядом со мной и смотрит, как я вожусь со своим коленом.

В медитации время идет быстро: солнечный луч, падающий в окно, заметно меняет угол падения. Немного погодя я убеждаюсь, что опухоль спадает – болеть точно стало меньше, – и я выныриваю из медитации и обнаруживаю, что Ламорак проснулся и ест какую-то настоящую еду.

На меня он смотрит исподлобья, как будто стесняется:

– Вы… э-э-э… промыли мне ногу. Я видел в мыслевзоре, что… э-э-э… личинки пропали. Спасибо. – У него вид человека, которому страшно неловко. Надеюсь, что он мучается чувством вины. – Да, и… э-э-э… спасибо, что спас мне жизнь. Я твой должник.

Да? Я чуть не рычу про себя: «Так держись подальше от моей жены и мы квиты!» Но вслух я говорю:

– Ни хрена ты мне не должен. Если бы ты не поймал тогда камешек на балконе, гнить бы мне сейчас в Шахте. Так что будем считать, что мы в расчете.

Он отводит глаза:

– В расчете мы никогда не будем.

В его словах я слышу что-то настолько похожее на презрение к самому себе, что мелочная часть моего «я» ухмыляется от уха до уха.

– Ну, как знаешь.

Где-то недалеко рокочет гром. Я морщусь: грохот напоминает мне голос Ма’элКота. Первые крупные капли выбивают стаккато на подоконнике, и я закрываю ставни. Но дождь чувствуется даже сквозь деревянные планки, капли стучат упорно и часто, но негромко. Впечатление такое, будто за закрытыми ставнями снуют туда-сюда полчища крыс.

Через полчаса является величество. Он проскальзывает в приоткрытую дверь, один, будто крадучись, на ходу сбрасывая мокрый плащ. Таланн встает, плавным змеиным движением перемещаясь из сидячей позы воина в оборонительную стойку, – она ведь не знает, кто он, и не хочет рисковать. Я останавливаю ее, кладя руку ей на руку и кивая вошедшему.

Величество смотрит на нас, по его лицу расплывается его обычная улыбочка хитрожопого чувака, и он заявляет:

– Черт тебя подери, Кейн, знаешь же ты, как расшевелить дерьмо, чтобы оно воняло.

– Это талант. Таланн, знакомься – это Король Арго. Величество, это Таланн, воин и сподвижница Паллас Рил.

Он смотрит на нее, явно оценивая, потом протягивает руку для пожатия: он отличный знаток женской мускулатуры, не хуже, чем я. Когда я представляю его Ламораку, хитрозадая улыбочка вспыхивает снова.

– Эй, а ты не тот парень, с Косалем? Знаешь, что твой меч теперь у Берна?

Ламорак морщится, кивая, а величество, издав притворно-сочувственный свист, говорит:

– Парень, вот это засада. Все равно как если бы тебе член вырвали по самый корень, да?

Мы еще некоторое время болтаем о том о сем: об охоте на нас, о бардаке в городе, ну и, разумеется, о нашем побеге из Донжона – об этом величеству хочется услышать в первую очередь. Я с трудом сдерживаю нетерпение: подумать только, Паллас так близко – кажется, руку протяни и достанешь, а я трачу тут время на всякую ерунду.

Кроме того, история моего героического спасения из Донжона напоминает мне о том, как я туда попал, и о том, в какой темный лес, выражаясь фигурально, ведут мои следы, а это те мысли, которых я не могу выносить долго. Если кто-то из них троих узнает, что меня нанял Ма’элКот…

Вряд ли я проживу достаточно, чтобы успеть объясниться.

Но и это бы еще ничего, но гадина-Король то и дело бросает на меня такие многозначительные взгляды, как будто он знает что-то такое, чего я не знаю.

Наконец, пока Таланн во всех скучных подробностях пересказывает эпизод битвы на балконе над Ямой, я не выдерживаю.

– Слушай, ну какая, к бесу, разница, как все это было, а? – говорю я тоном, не оставляющим никаких сомнений касательно моего мнения по этому поводу. – Мне надо найти Паллас. Сегодня. Сейчас.

– В том-то и проблема, – отвечает Король. – Я бы и сам не отказался ее найти, вот только поставить на кон Королевство не могу.

– Не можешь? Величество, мы же с тобой старые друзья…