Читаем Герои умирают полностью

Но вот ее Песня изменилась: как старый бродячий певец, который негромко тянет свою мелодию на улице, повышает голос, когда к нему подходят люди, так и река, обнаружив, что у нее появился слушатель, ободрилась и добавила выразительности и силы своему бормотанию, едва различимому прежде. Нота скользила за нотой, рев лося в прибрежном лесу заглушала веселая болтовня молодых выдр, которую перекрывал плеск волны под порывом внезапно налетевшего осеннего ветра… в каждом звуке был свой смысл и свое значение.

Это была Песня без слов, да слова и не были нужны. Мелодия становилась смыслом, смысл становился Песней.

Я ЗНАЮ ТЕБЯ, ПАЛЛАС РИЛ, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МОЮ ПЕСНЮ.

Там, где зависла теперь Паллас, у нее не было ни рта, ни дыхания, и все же из глубин ее существа поднялась ответная мелодия: Чамбарайя…

ЛЮДИ ЗОВУТ МЕНЯ ТАК И ДУМАЮТ, ЧТО ЗНАЮТ МЕНЯ. СЛЕЙ СВОЮ ПЕСНЮ С МОЕЙ, ДИТЯ.

И Песня потекла из нее без усилий, так что две мелодии – реки и ее собственная, – как пункт и контрапункт, слились в совершенной гармонии. В этой мелодии ее «я» оставалось единым, цельным, Песня раскрывала о ней всю правду, ничего не оставляя в тени; все, чем она была, перетекло из нее в Песню реки, и река узнала о ней все, безмятежно приняв в себя и силу ее, и слабость, и постыдный клубок ее мелочной ревности, и незамутненную чистоту ее отваги.

Чамбарайя не осудил ее, да и как ему было судить: он весь, от истоков до устья, был одной сплошной изменчивостью.

В Песне Паллас крылась мелодия ее нужды, отчаяния, толкнувшего ее в эти глубины на поиски помощи. Река не понимала, почему люди на берегу хотят причинить ей вред, не понимала, почему Паллас их боится; для реки смерть и жизнь были частями одного целого, без одного немыслимо другое и наоборот; и так продолжается от века. Почему же она не хочет вернуться в землю, из которой вышла?

И все же Паллас попросила: «Прошу тебя, Чамбарайя, спаси нас. Яви свою силу».

Я НЕ МОГУ / НЕ БУДУ. ДОГОВОР С МЕНЬШИМИ БОГАМИ, ПОДАВИВШИЙ ВОССТАНИЕ ДЖЕРЕТА БОГОБОРЦА, РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ И НА МЕНЯ.

«Меньшие боги?» – подумала Паллас, но она была частью реки, а река – частью ее, и потому никаких мыслей про себя здесь не могло быть, да и нужды в них тоже не было.

ТВОИ БОГИ: ТЕ, ЧТО ТРЕБУЮТ ПОКЛОНЕНИЯ ОТ ЧЕЛОВЕКА: ТЕ, ЧТО ЗАНЯТЫ ДЕЛАМИ СМЕРТНЫХ: ОНИ ТАК МАЛЫ, ЧТО СТРАДАЮТ ОТ СКУКИ И РАЗВЛЕКАЮТ СЕБЯ ИГРАМИ ВО ВЛАСТЬ.

Паллас стало ясно: Чамбарайя далек от забот о жизни людей или тем более отдельного человека. Для реки одна жизнь – все равно что одна рыбка в пестрой стае, не больше, но и не меньше. Всякая жизнь для нее – жизнь. Что же придумать, что предложить реке, чтобы та согласилась оказать ей помощь? Ведь у реки все есть, она самодостаточна.

Договор Пиричанта связал богов нерушимой клятвой и вывел за стену времени, откуда они лишь изредка могут подавать теперь знаки своим жрецам или наделять их особой силой, – возможно, вот он, ответ.

Из глубин ее существа вырвалось: Сделай меня своей жрицей. Дай мне крошечную частицу твоей мощи, и я стану твоим голосом среди людей. Я научу их, как уважать тебя по-настоящему.

МНЕ НЕ НУЖЕН ГОЛОС: В УВАЖЕНИИ ЛЮДЕЙ НЕТ СМЫСЛА: В УВАЖЕНИИ НЕТ СМЫСЛА. ПЕСНЯ НЕ ПРОСИТ У СЕБЯ САМОЙ СИЛЫ.

Песня не просит у себя силы… Она же теперь Песня, значит просить у реки силы – все равно что просить свою руку сложиться в кулак. Только остатки человеческого в ней продолжали настаивать на сепарации: Ты и Я, Паллас Рил и Чамбарайа.

И раз она теперь Песня, значит все, что в ней есть, – ее нужда, ее воля, ее безоглядная преданность доверившимся ей – есть теперь в Песне, вплетены в ее мелодию. Едва Паллас поняла это, как последние ошметки отдельности, индивидуальности слетели с нее, словно паутина, сдутая порывом урагана.

Она была той частью реки, которая может испытывать желание… но ведь в реке нет никаких частей. Вся река – это целое, и, значит, ее желание стало желанием реки.

Пока она в Песне, она сама – Песня, она – река, и ее воле подчиняются ее воды, наделенные невообразимой мощью.

Паллас поднялась на поверхность самой себя и вслушалась в отдельный тон своей Песни: одна изысканная нотка с копной кудрявых волос, в синем плаще и серой одежде. Она показалась себе очень маленькой и какой-то далекой, но очень настоящей. Жизни, запертые в барже, внезапно стали такой же частью ее, как снег, выпавший в горах, где брала начало река, как предсмертная судорога форели или карпа в теранской дельте. Опасность, грозившая этим перепуганным смертным, грозила им только здесь; сдвинь с места баржу, и опасность отступит. А что может быть легче, чем нести баржу, – это ведь часть ее природы.

Разве она не река?

Она сделала глубокий вдох, и вся река, от истоков до устья, замерла на этот миг.

Она выдохнула и ощутила приток Силы, такой могучей, что ей невозможно было противиться.

12

Перейти на страницу:

Все книги серии Герои умирают

Кейн Черный Нож
Кейн Черный Нож

Перевод третьего романа из серии "Представление Кейна" Мэтью Вудринга Стовера. Первые два романа - "Герои умирают" и "Клинок Тишалла" - на русском языке были изданы уже довольно давно, но думаю, их нетрудно найти.Предлагаемая вашему вниманию история происходит через три года после событий "Клинка Тишалла". По жанру серию можно определить как "технофэнтези" с сильной примесью антиутопии. Наемный убийца Кейн - актер Хэри Майклсон, заброшенный в параллельный магический мир для съемки жестоких приключений на потеху земным зрителям - постепенно начинает считать Поднебесье своим настоящим домом и радикально пресекает бесцеремонное отношение земных властей к "туземцам". Возможность телепортации закрыта, но алчные хозяева Земли не успокоятся, пока не накажут предателя.В романе разбросаны многочисленные намеки на предыдущие похождения Кейна, однако лучше читать его именно как продолжение. Оканчивается вся история романом "Закон Кейна"Краткое содержание первого и второго романов - в приложении

Мэтью Стовер

Технофэнтези

Похожие книги

Текст
Текст

«Текст» – первый реалистический роман Дмитрия Глуховского, автора «Метро», «Будущего» и «Сумерек». Эта книга на стыке триллера, романа-нуар и драмы, история о столкновении поколений, о невозможной любви и бесполезном возмездии. Действие разворачивается в сегодняшней Москве и ее пригородах.Телефон стал для души резервным хранилищем. В нем самые яркие наши воспоминания: мы храним свой смех в фотографиях и минуты счастья – в видео. В почте – наставления от матери и деловая подноготная. В истории браузеров – всё, что нам интересно на самом деле. В чатах – признания в любви и прощания, снимки соблазнов и свидетельства грехов, слезы и обиды. Такое время.Картинки, видео, текст. Телефон – это и есть я. Тот, кто получит мой телефон, для остальных станет мной. Когда заметят, будет уже слишком поздно. Для всех.

Дмитрий Алексеевич Глуховский , Дмитрий Глуховский , Святослав Владимирович Логинов

Детективы / Современная русская и зарубежная проза / Социально-психологическая фантастика / Триллеры