Гибель конвоя PQ-17. Величайшая военно-морская катастрофа Второй мировой войны. 1941— 1942 гг.

Получив составленный в столь решительном тоне приказ о рассеивании конвоя, Брум начал соответствующие действия. В 22.15 он передал на корвет «Дианелла»: «Сообщите на подводные лодки P-614 и P-615, чтобы они действовали самостоятельно и атаковали противника». После того как корвет передал сообщение дальше, лейтенант Ньюстед (Р-615) спросил: «Где, черт побери, противник?» Брум ответствовал: «Бог его знает». Командир другой подводной лодки, лейтенант Бекли, сообщил Бруму, что намерен «оставаться в надводном положении». Брум коротко ответил: «И я тоже». Получив право выбирать позицию, командиры британских субмарин решили вести патрулирование к северу и югу от курса конвоя и ждать появления вражеских кораблей[60].

Командующий конвоем на «Ривер Афтон» отказывался верить, что этот великолепный конвой должен быть рассеян, даже не имея никакого врага в поле зрения. Когда Брум передавал им это сообщение, Даудинг подумал, что, должно быть, произошла какая-то ошибка, и некоторое время колебался, прежде чем передать этот приказ на грузовые суда, соблюдавшие идеальный строй после вечернего авианалета. Брум был вынужден подойти на «Кеппеле» на дистанцию мегафонной слышимости к флагману конвоя судну «Ривер Афтон». Он подтвердил, что конвой должен быть рассеян. Только теперь, в 22.15, все еще не верящий в происходящее командующий конвоем поднимает красный сигнальный вымпел с белым крестом – флаг номер 8. На мостиках всех грузовых судов офицеры хватаются за книгу кодов. Флаг означает: «Рассеяться веером и следовать в пункт назначения на максимальной скорости хода». Все суда должны были расходиться каждое своим курсом согласно заранее запланированной схеме; но каждое судно теперь, казалось, ожидало, пока кто-нибудь первым не покинет походный строй. Что ждет их впереди? На большинстве есть лишь магнитные компасы – неадекватное навигационное оборудование для этих широт, а из вооружения на некоторых судах было только четыре устаревших легких пулемета. Нависла угроза гибели. Наконец, после того как флагман дал сигнал к исполнению приказа, плохо вооруженные грузовые суда медленно и нерешительно стали менять свои курсы, «словно собаки с поджатыми хвостами», как заметил затем в своем рапорте один из капитанов. Только «Ривер Афтон» рванулся вперед, оставляя позади нерешительные суда конвоя: теперь Даудинга не нужно было убеждать, что за ними ведет охоту боевой флот немцев. Старшему механику судна он обещал пару сигар, если тот сумеет выжать пару лишних узлов из своих машин. Бедняга «Ривер Афтон», старый, скрипучий бродяга! Менее чем через сутки его ждал ужасный конец.

И вот теперь капитану 2-го ранга Бруму предстояло принять одно из наиболее неприятных решений за всю его службу на мостике эсминца «Кеппел». Уайтхолл приказал конвою рассеяться, а что было делать кораблям эскорта под его командованием? Относительно них адмиралтейство и словом не обмолвилось, ничто не предусматривалось и в приказах Гамильтону на случай такого развития событий. И Брум дал сигнал всем другим эсминцам эскорта: «Следуйте за мной!» В 22.18 он направил Гамильтону предложение, чтобы ближнее охранение конвоя присоединилось к крейсерам. Гамильтон одобрил это предложение «в том, что касается эсминцев»[61]. Здесь у него не было колебаний насчет того, что наиболее подходящее место для эсминцев было, очевидно, не с рассеянным конвоем, а вместе с силами, которые могут столкнуться с противником. К тому же с рассеявшимися грузовыми судами оставались бы двенадцать противолодочных кораблей. Но капитан 2-го ранга Брум в 22.20 дал приказ на остальные корабли эскорта:

«Все кораблям эскорта от «Кеппела»:

Всему конвою рассеяться и следовать в русские порты.

Кораблям эскорта, за исключением эсминцев, следовать самостоятельно в Архангельск.

Эсминцам присоединиться к «Кеппелу».

В 22.30 Брум направился на запад, вслед за уходящими крейсерами, забирая с собой свои эсминцы. На палубы всех грузовых судов высыпали обескураженные моряки.

В то время как на крейсеры приходили последние роковые приказы из адмиралтейства, у крейсера «Тускалуза» один самолет находился в воздухе, а «Уэйнрайт» заправлялся от топливозаправщика конвоя. «Уолрас» с «Норфолка» исчез за горизонтом, и его не могли отозвать обратно; командир крейсера формально предложил Гамильтону, чтобы ему разрешили уйти на условленное рандеву с «Уолрасом» на 50 миль к востоку, но, получив столь категоричные приказы из Уайтхолла, Гамильтон был вынужден «сожалеть», что это невозможно. Крейсерское соединение на короткое время развернулось на восток, когда был обнаружен самолет с «Тускалузы», а затем, в 22.30, Гамильтон снова развернул свое соединение и лег курсом на юго-запад, проходя между разбросанными грузовыми судами и возможным направлением «атаки немецких надводных сил». С мостика «Уичито» лейтенант Фербенкс наблюдал печальную картину рассеянного конвоя:

«На мили вокруг море усеяно судами. Некоторые еще горят или дымятся после попаданий бомб, другие дымят трубами. Их дымы – словно черные страусиные перья, торчащие из труб».