Гибель Сатурна

Черт его знает, почему бандиты так любят обращаться к искусству. Впрочем, рядовые гангстеры при грабеже обычно напяливают маски политиков, но это, в конце концов, хотя бы можно понять. Но при чем тут Да Винчи, Джорджоне и прочие рафаэли? Судя по акценту, никакой он не Джорджоне. Тогда кто? Вездесущая русская мафия, пустившая свои метастазы по всей Европе? Очень может быть, хотя, конечно, утверждать это категорически он бы не взялся.

– А вы знаете, что у нас сейчас глубокая ночь? – премьер-министр придал своему голосу нотку недовольства.

– Я все знаю, – отвечал Джорджоне, – я почти так же всеведущ, как Господь Вседержитель. Однако речь не о времени суток. Речь у нас идет о вещах куда более прозаических.

– Да, я помню ваши требования, – премьер слегка откашлялся. – Но мы ведь договорились взять небольшую паузу на обдумывание.

Господин Джорджоне, однако, заявил, что пауза в нынешних обстоятельствах – это непозволительная роскошь. Обстоятельства резко изменились, и ответ им нужен прямо сейчас.

– Это крайне трудно, – закряхтел министр. – Вообще, между нами говоря, ваши требования э-э… не совсем корректны.

– Сумма, которую мы хотим, кажется королевскому дому неподъемной? – неожиданно язвительно спросил голос с той стороны.

Нет, дело не в этом. Но сами требования… При чем тут, в конце концов, королевская семья? Да, покойный принадлежал к правящей династии, однако родство это достаточно отдаленное. Кроме того, никаких официальных постов он не занимал. Так что совершенно непонятно, почему все это должно беспокоить королевскую фамилию.

Господин Джорджоне отвечал, что он уже говорил об этом однажды. Но если у его превосходительства такая короткая память, он готов объяснить еще раз.

Итак, у покойного не было законных детей. Таким образом, после его смерти все его имущество должно отойти королевскому дому. Однако если королевская семья не пойдет с господином Джорджоне на соглашение, он предъявит свои права на наследство покойного. Не говоря уже о грандиозном скандале, им придется распрощаться с изрядной порцией имущества дорогого дядюшки. Что для его превосходительства остается тут непонятным?

– Для меня все понятно, – премьер почувствовал себя оскорбленным, – однако окончательное решение принимаю не я. Последнее слово – за правящей монархией.

– Так вот пусть монархия поторопится сказать это последнее слово, – отвечал господин Джорджоне. – Я даю вам сорок восемь часов, потом вступят в дело мои адвокаты.

И он повесил трубку.

Несколько секунд премьер в оцепенении глядел на свой смартфон, словно надеясь, что оттуда придет решение этой странной проблемы, обрушившейся на него как снег на голову. Смартфон был дорогой, последней модели, но, разумеется, даже он не мог предложить никакого более-менее стоящего решения.

Его превосходительство положил трубку на прикроватную тумбочку и откинулся на подушку. Минуту или две он лежал, устремив глаза в темноту. Потом понял, что все равно не уснет. Явиться на прием во дворец он мог только утром. Но, может быть, что-то можно предпринять до восхода солнца?

Он набрал номер начальника службы безопасности. Тот ответил на удивление быстро, как будто только и ждал вызова. Министр знал, что имя его высветится на определителе, но по старой привычке назвался.

– Генерал, – сказал он, – это я.

– Слушаю, ваше превосходительство, – отвечал генерал.

Премьер-министр почему-то вздохнул.

– Мне только что звонил Джорджоне, – сказал он.

Генерал искренне возмутился: что за свинство, господа, – будить человека в два часа ночи?! Премьер согласился: ваша правда, генерал, это чистое беспримесное свинство. Но дело даже не в этом. Дело в том, что господин Джорджоне меняет сроки. Он требует расчета прямо сейчас.

– Странно, – сказал генерал задумчиво, – я-то считал, что проблема решена.

– То есть? – спросил премьер. – Будьте любезны объясниться, что значит – решена?

– Насколько мне известно, заказчик всего предприятия умер. Во всяком случае, я имею все основания так полагать.

Премьер сухо отвечал, что, видимо, генерал ошибается. Во всяком случае, ему звонил тот же самый человек, что и прежде, и требовал ответа. Ну, или проще говоря, денег. Причем немедленно, сейчас. На решение проблемы он дал сорок восемь часов. Что об этом думает генерал?

– Сорок восемь часов – это очень мало, – заметил начальник службы безопасности. – Боюсь, за двое суток нам никак не управиться.

– Это ваш окончательный ответ? – раздраженно поинтересовался премьер.

Генерал помолчал. Как многие люди в погонах, он не отличался быстротой мышления.

– Я думаю, – сказал он медленно. – Я думаю…

– Что? – не выдержал министр. – Что вы думаете?

– Я думаю, надо согласиться на его условия.

Премьер скрипнул зубами. Так, может быть, генерал сам отправится с докладом во дворец и доложит там свое видение проблемы? Собеседник, однако, пропустил его сарказм мимо ушей. По его мнению, угроза Джорджоне была совсем не пустой. И дело не только в скандале, а в грядущих судах и исках. Все же часть меньше целого, так лучше, наверное, отдать часть…