Гимны забытых созданий

Юпитер смотрел, как в черном целлофане исчезают месяцы его жизни и целый человек. Он знал, что вскоре и амулет с пером куда-нибудь случайно пропадет, и на него напала легкая тоска. Все-таки, он скучал.

Изар подошел к окну, посмотрел на небо.

— Она падает. А я вернулся. Комета уговорил…о. Не знаю, как правильно.

— Если комета — так, наверное, она. Хотя, если метеор…

— Хотел остаться.

— Зачем?

Изар промолчал. Он смотрел на небо, и его кожа светилась под луной.

— Изар… — Юпитер остановил карусель изображений. — Зачем ты вообще прыгнул?

Парень посмотрел на него туманными глазами, пряча что-то вдалеке.

— Подумал, так правильно. Что никому не нужен.

— Ты нам нужен. Прыгать было глупо.

— Знаю. Комета сказал…о.

— Хотя бы вернулся, — Юпитер ободряюще улыбнулся. — Спасибо, что ты здесь.

Изар развернулся, подошел ближе, опустился и положил голову на колени друга. Юпитер смутился, но делать что-то не так было бы жестоко.

— Вернулся. Понял. Рассказали. И есть шанс. И теперь не уйду.

— Это хорошо, — Юпитер откинулся назад. На потолке отливали фосфором наклеенные звезды. — Не уходи. Ты мне нужен.

Он знал, что его подруга жестока, но не настолько, чтобы будить его в полпятого утра. Но нет, вот она: конопатый нос, узкая, всегда горячая, ладонь и навязчивый шепот.

— Юпитер! Юпитер, вставай! Одевайся!

Юноша застонал. Голова раскалывалась, тело гудело и ныло.

— Неееееееет, — он уткнулся лицом в подушку.

— Вставай! — потребовала Ди, сорвала с него одеяло и начала собирать ему одежду.

За что такое наказание ему?

Юноша скинул с себя руку Изара и тяжело, словно воздух был мазутом, сел. Он не представлял, что такого должно было произойти, чтобы человека будили раньше двенадцати. Ди кинула ему футболку и штаны. Сама она уже была в юбке и мягком белом свитере.

Пока Юпитер соображал, куда надо девать руки, а куда ноги, Диана накрыла дрожащего Изара. Тело, покрытое ожогами, скрылось под голубым пуховым одеялом и успокоилось.

— Куда мы идем? За что ты меня так? — ныл Юпитер, когда они тихо вышли из квартиры на безмолвный лестничный пролет.

Диана закатила глаза и полезла на железную лестницу к чердачному люку.

— А там не заперто? — Юпитер сфокусировался на отсутствии замка.

— Я его взломала.

Девушка подняла тяжелую крышку и исчезла. Юноша зевнул, постарался прикорнуть на лестнице, не смог и полез за подругой.

Чердак представлял собой самую темную подворотню самой заблудшей души. Кажется, еще самый первый житель дома, лет, эдак, шестьдесят назад, свалил сюда весь хлам, чем и положил начало прекрасной традиции скидывать сюда ненужные вещи.

Почему-то больше всего здесь было картин и шарманок. А еще платяных шкафов.

В скате крыши зияло окно, которое было открыто настежь. Курносое личико Дианы показалось в проеме.

— Не копайся, — поторопила она юношу.

Юпитер пролез через открытые створки, опершись руками на холодную черепицу. На крыше вполне можно стоять: наклон небольшой.

Диана сидела чуть правее, пряча покрасневший нос в плед. При каждом вздохе из ее рта вырывалось маленькое облачко пара. Замерзла, бедная.

Ди явно постаралась: она положила на скат целый ворох покрывал и разноцветных подушек, соорудив своеобразное гнездо.

Тарелки со вчерашней едой и дымящиеся кружки стояли на подпорке из книг — они уж точно могли укатиться и свалиться на голову гуляющему в ночь чудаку.

Хотя главные чудаки здесь — они.

Юпитер укутался в свободный плед и подышал на замерзшие пальцы. Диана смотрела прямо на восток.

— Возьми — это какао. Горячее.

Теплая кружка согрела ладони. Первый луч малинового солнца осветил хребты домов.

— А вот и солнце, — нараспев сказала девушка.

— Ты так хотела его увидеть?

— Ни разу не встречала рассвет на крыше.

Свет упал ей на лицо, волосы заиграли золотом, и каждая веснушка вспыхнула огнем. Вот сидит девушка, кутаясь в плед, горит и греет, как костер и смотрит на рассвет.

Еще одна заметочка в его «паршивостишье», но имеет место быть.

Диана протянула бутерброд с обветренным сыром.

— А где Эсп?

— Сам знаешь, что легче снести дом, чем добудиться его в таком состоянии.

— Это да.

— Он вчера очень переживал, — Диана прижалась к плечу друга. — Из-за этого Стефана. Это его очень задело, ты знаешь? То, что он не смог его вытащить, и как тот умер.

Юпитер кивнул. Конечно, он знал.

— Ему нельзя столько на себя взваливать, а он не понимает. Он как бочка с порохом — только спичку поднеси. Вообразил себя невесть кем, атлантам каким-то. И все знает лучше и делает лучше. Он неисправим, мне кажется. Мы же тоже можем его поддержать, а он не верит.

— Раньше вы были очень похожи. Не слишком, но вот этим упрямством и вспыльчивостью.

— А теперь?

— Ты изменилась. Повзрослела, что ли.

— Это хорошо? — Диана испуганно заглянула ему в глаза, будто ее взросление может что-то изменить.

— В твоем случае — да. Должен же кто-то быть нашим якорем.

Ди засмеялась и пихнула его локтем. Допила свое какао и потянулась за термосом. С ее запасами на крыше можно скрываться неделю.