Глиняные буквы, плывущие яблоки

Ветка, которой Москвич лез в костер, сама загорелась; Москвич бросил ее в огонь.

– Что я могла сделать? – сказала Принцесса. – Они отвезли меня к знакомому нотариусу, положили готовые документы. И смотрят все на меня. Я подписала. Холодно было, дождь. Всё подписала.

Они сказали: «Если дочь будет гражданкой России, муж не пойдет в армию». Он даже до этого стал со мною добрее. Спросил за день до этого: «Может, тебе нужны теплые вещи?»

После нотариуса – в Коломенское, там тоже дождь. Она шла и думала, что теперь ее дочь – гражданка этой страны, где дождь и постоянно холодно, но это ничего. Муж был доволен, зонт над ней раскрыл. Правда, так держал, что она была наполовину мокрой, но это ничего. Жизнь в Москве нравилась, только домой хотелось, к людям.

Потом она стала слышать разные вещи. Муж говорил: «Всё, моя дочь будет проживать вместе со мной, здесь много религиозных школ, я отдам ее в такую школу, и всё». Муж стоял в спортивном костюме и говорил. За его спиной сидела свекровь. На балконе курил свекор.

«У меня скоро заканчивается декретный отпуск, – сказала Принцесса. – Если вы не хотите, чтобы я оставалась, отпустите нас с Хабибой».

«Ты сама не хочешь оставаться», – сказала свекровь.

«Не шумите!» – крикнул свекор с балкона.

«Я же подписала всё, что вы сказали».

«А сколько ты у нас крови выпила, прежде чем подписала? – спросила свекровь. – Я тебя как дочку любила, а ты сколько не подписывала?»

«Пояс болит…» – сказала Принцесса.

«Я спрашивал у друзей, они говорят, что такие пояса можно сделать на заказ, но это дорого, – сказал Тахир. – Тебе лучше просто похудеть».

Ей предложили согласиться на фиктивный развод.

«Я хочу уехать». Принцесса поднялась и дошла до туалета. Достала мобильный, отправила эсэмэску отцу. Подняла халат, провела рукой по поясу. Хабиба думает, что так у всех, что и у нее потом такой пояс будет. Может, она права.

Ее поставили торговать специями. У кого-то из друзей мужа возникли проблемы с регистрацией, нужно было подменить. Она не хотела, но ей сказали: «Немного постоишь, ничего страшного». Все документы, и ее, и Хабибы, свекровь забрала, чтобы глупостей не наделала. Мобильный тоже забрали. Каждый день она просила купить ей и Хабибе билет и отпустить их в тепло. Ей повторяли про развод. «Не шумите!» – кричал свекор. Из левого глаза свекрови текли слезы, но правый оставался сухим.

На рынке было очень холодно, специи покупали мало. «Смотри, мама, тетя песочком торгует», – сказала какая-то девочка. Товар Принцессе нравился, от него, особенно от тмина, зиры и черного перца, пахло чем-то родным. Хотя от молотого черного перца жгло глаза. А плакать за прилавком было неудобно, надо было, наоборот, улыбаться. Но даже улыбаться было холодно, улыбка на губах замерзала. Рядом стояла азербайджанка Надя и говорила, что каждое утро она варит яйцо и кладет себе туда в шерстяные колготки, потому что простудишь органы, потом всё. Принцесса сказала ей про свой пояс. «Слышала, – сказала Надя, – но сама не носила». Надя торговала соленой капустой и другими соленьями, про которые говорила: «Не люблю. Мокрые и холодные руки потом от них болят». Сказала Принцессе: «Пусть тебе муж купит пояс с утеплением, чтобы согревало». Подругами они так и не стали, у Нади был очень громкий голос.

А один раз был такой мороз, что Принцесса еле-еле дождалась сменщицу и пошла в другую сторону. Не в ту, какую надо. В той, другой стороне был парк, черный и холодный. Она шла сквозь парк, с каждым шагом всё больше замерзала. Ее тело превращалось во что-то постороннее, она подумала о Хабибе и поняла, что ничего, о Хабибе позаботятся. Потом подумала о своей первой любви из восьмого «Б», ради которого целовала бумагу, и остановилась.

Перед ней стояла женщина, Принцесса чуть не врезалась в нее, так замерзла.

«Ну вот, – засмеялась женщина, – уезжали мы от них, уезжали, а теперь они к нам повалили, пройти нельзя. Ну, что стоишь? Асалям алейкум? Якшимисиз? Балалар якши?»[13]

Принцесса хотела ответить, но губы не могли говорить. Только кивнула и заплакала.

«Мам-дорогая, она ж вся синяя! Ну-ка давай ко мне, я тебя хоть чаем отогрею. Бечорашка[14] какая! Идем, что встала!»

Женщина оказалась родом из Ташкента. Принцесса помнила, что они поднимались на лифте, в подъезде было тепло, а в квартире еще теплее. Женщина втолкнула ее, мороженую, в ванную, под горячий напор.

«Я сама вначале тут мерзла, – говорила женщина. – Мы ж, ташкентские, разбалованные, солнышко подавай. Тебя как зовут?»

Принцесса хотела сказать спасибо и уйти, но женщина стала наливать чай: «Угощайся конфетами. Кондитерские изделия здесь, конечно, на уровне».

Принцесса взяла конфету, полюбовалась оберткой. «Можно я дочке возьму?»

Потом разглядывала стены. На полках стояли банки с чем-то разноцветным.

«Это песок, – женщина сняла одну с полки. – Крашеный песок».

Песок. Только разноцветный. Один слой белый, другой синий.

«Увлеклась тут этим. Затягивает, и нервы… От нервов лечит. Что мне еще, пенсионерке».

«Вы на пенсии?»

«На пенсии… Это разве пенсия?! Не смеши!»