Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1

В постсоветской России эта дискуссия была продолжена (см.: Семенов Ю.И. Политарный («азиатский») способ производства: сущность и место в истории человечества и России. М., 2008). Более того, она нашла несколько неожиданное продолжение в гипотезе о существовании двух матриц национальных экономик (аналогия западного и азиатского способов производства). Эта гипотеза развивается в работах таких авторов, как: Бессонова О.Э. Раздаток: институциональная теория хозяйственного развития России. Новосибирск, 1999; Она же. Раздаточная экономика России: Эволюция через трансформации. ^

вершенность, она все же дала определенные результаты, значимые для марксистской теории добуржуазных обществ.

Среди них, в частности, выводы о (i) сращенности различных форм общественных отношений (производственные отношения, формы насилия и неэкономического принуждения, социальные взаимодействия, государство) на ранних этапах развития общественно-экономической формации; (2) сильной детерминации форм социально-экономической организации производительными силами, которые, в свою очередь, на ранних этапах развития были жестко зависимы от особенностей природной среды, что едва ли не наиболее ярко проявило себя в условиях систем, основанных на ирригационном земледелии; (3) высокой степени устойчивости, инерционности таких систем и т.п. Неслучайно, что эти выводы сделаны многими сторонниками и марксизма, и цивилизационного подхода: и те, и другие базируются на одних и тех же, по большому счету, исторических источниках. Но объяснение причин и закономерностей этих феноменов, выводы для будущего у сторонников разных подходов существенно различаются.

В рамках марксистской теории можно показать, что феномен (i) фиксируется как закономерность раннего этапа развития социальноэкономической формации. С точки зрения историко-генетического подхода такой синкретизм будущих многообразных форм есть норма, а не исключение. Так, молодой побег есть синкретичное единство будущего многообразия элементов дерева (в ростке яблони еще нет ни ствола, ни листьев, ни плодов, которые появятся позже, но от этого этот росток не перестает быть яблоней). Ранний капитализм не содержит в себе сложных производных форм капитала, но это капитализм. Подобно этому и ранние общества в синкретичном, слитом в единый феномен, содержат в себе формы будущей сложной структуры обществ. В результате азиат-

^ М., 2004; Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. М., 2000. На наш взгляд, выделение этих «матриц», так же как и параллели азиатского способа производства и советской плановой экономики, базируются на, как уже было отмечено, не более чем внешнем сходстве, связанном главным образом с наличием единой государственной бюрократии, выполняющей определенные хозяйственные функции, и отсутствием товарного хозяйства. Такие абстрактные обобщения мало что дают науке. Другое дело, что в социально-экономической системе СССР, действительно, было немало черт сохранявшихся от Российской империи добуржуаз-ных отношений (от натурального хозяйства и рудиментов общины до элементов внеэкономического принуждения и позднефеодальной иерархии). Подчеркнем: спор об этих исторических аспектах сугубо актуален, ибо выводит на современные проблемы выбора путей развития нашей страны и ее экономики (см.: Шевченко В.Н. Модернизация российского общества или особый путь развития? // Современное государство, социум, человек: российская специфика. М.: ИФ РАН, 20i0. С. i02-i54).

ская деспотия становится синкретичной формой и производственных отношений (преимущественно основанный на традиции способ координации, базирующийся тем не менее на общественном разделении и кооперации труда, присвоение прибавочного продукта государством-державой и личная зависимость работника от этого же субъекта, который одновременно выступает и в роли протонадстройки). Точно так же на этом этапе в общественном сознании, неизбежно имеющем господствующую форму религии, синкретично сращены образование, наука, искусство, мораль и собственно религия. Таким образом специфические черты азиатских деспотий получают вполне рациональное историкоматериалистическое диалектическое (в частности, акцентирующее специфику генезиса) объяснение, не требующее апелляций к трансцендентальным, вытекающим то ли из неких непознаваемых религиозных оснований, в которые можно «только верить», то ли к особенностям «крови» (последнее делает, в частности, В.Д. Соловей¹⁶⁰

).