Гнев королей

Шикай подумал о том, насколько она придерживается фактов. Наверняка она не была с ним откровенной на все сто процентов, хотя сама вполне могла возглавить список тех, кого пыталась обмануть.

– Собственно, у меня есть мысль, где они, но точно я не знаю. Я даже не уверена, что они все еще живы. Если они там, где я думаю и чего я боюсь, до них никак не добраться.

Дальнейшие намеки Шикаю не требовались.

– Ты боишься, что они у Разрушителя Империи?

– Да, – коротко ответила она.

Шикай знал, что жена Вартлоккура – сестра человека, от которого она не смогла бы отречься.

– Он может воспользоваться ими, чтобы заставить тебя сделать нечто, противоречащее интересам империи?

– Меня тревожит их благополучие. Похоже, он несколько тронулся умом незадолго до того, как Кавелин начал разваливаться на части.

– И при чем тут я? – озадаченно спросил Шикай.

– Ты прекрасный слушатель.

– В самом деле? – удивился он.

– Безусловно. Благодаря тебе я теперь точно знаю, что мне делать.

Шикай слишком растерялся, чтобы сказать хоть что-то – хорошее, плохое, нейтральное или остроумное.

– Рад был помочь. Что-нибудь еще?

– Да, – нахмурившись, кивнула она. – Насчет пленника Рагнарсона. Нужно получить от него хоть какую-то пользу.

«Или убить его», – подумал Шикай. Но проблема заключалась в том, что он был обязан Рагнарсону жизнью.

– Учти, что в силу моего крестьянского происхождения у меня сложились вполне определенные взгляды по поводу того, что я считаю правильным, а что – нет. И я знаю, что такое благородство.

Императрица посмотрела ему в глаза:

– Я знаю, что он спас тебе жизнь в Ляонтуне. И ты отплатил ему после того, как его победил.

– Не могу сказать, что вполне в этом уверен. Как далеко простираются обязательства? Закончились ли они тогда, когда я сохранил ему жизнь и целители собрали его из кусочков? Он спас меня, оттолкнув выпущенную из баллисты стрелу, – последствия чего простираются в неизвестность. Должен ли я навеки стать его покровителем? Насколько глубоки мои обязательства по отношению к другим, оказавшим мне любезность?

Императрица ответила не сразу – ее воспитание способствовало более гибкому отношению к вопросу. К тому же она провела многие годы среди жителей Запада, чьи идеалы относительно чести намного превосходили то, что считал разумным даже Шикай.

– Тебя мучают угрызения совести? Похоже, у тебя на уме не только наш гость в башне Карха.

– Мне не скрыться от твоего несравненного взгляда, императрица. Да, меня мучают угрызения совести, и вовсе не по поводу бывшего короля Кавелина. Если ты настаиваешь, чтобы я отказался от обязательств перед Рагнарсоном – я подчинюсь. Моя нынешняя моральная дилемма намного опаснее. Для меня самого.

Императрица молча смотрела на него, не проявляя особого интереса к его лепету. По спине Шикая пробежал холодок. Хватит!

– Прости меня, императрица. Моя крестьянская сущность слегка пересилила.

– Об этом тоже стоит как-нибудь подумать, когда нас ничто не будет отвлекать.

– Что?

– Ты уже давно среди нас. Ты был среди последних учеников, взятых не из высших каст. Но во времена моего деда имели значение лишь талант и достойные качества.

– Помогла также преданность и способность сохранять спокойствие, несмотря ни на какие провокации. Но ты права. Идеалы, на которых когда-то держалась империя, ниспровергнуты. Тервола считают, что право дано им от рождения.

– Я намерена над этим поразмыслить, когда меня больше не будет тревожить судьба детей.

– Подай какой-нибудь заметный знак.

– Что?

– Шутка. Подразумевается, что Вартлоккур постоянно за тобой наблюдает. Почему бы не дать ему понять, что ты думаешь о нем и своих детях? Глупо, конечно, но ты в самом деле могла бы ему намекнуть, что хочешь с ним поговорить.

– С одной стороны это выглядит как безумие, а с другой – могло бы сработать. И уж точно я пойму, в самом ли деле этот старый подонок заглядывает мне через плечо.

– Да. – Лорд Сыма подумал, что, пожалуй, пора идти.

Поговорить о Вэнчине можно было и позже.

– Возвращайся к своим делам, – сказала императрица. – Я подумаю, когда меня ничто не будет отвлекать.

Шикай поклонился и вышел. В мыслях его царил хаос. Телохранители при их разговоре не присутствовали – свидетельствовало ли это об уверенности Мглы или о ее паранойе?

Спотыкаясь, он пошел прочь. Телохранителей теперь не было и у него самого. Не было у него и близких друзей, с тех пор как в Ляонтуне погиб Панку. У него были только знакомые – те, с кем он работал.

Единственный, кого он мог считать хотя бы тенью друга, скрывался на острове за пределами империи. И само его существование являлось смертным приговором для Сыма Шикая.

Вартлоккур тратил немало времени, играя роль ангела-хранителя Гаруна, хотя бин Юсиф редко нуждался в помощи. Когда чародей не парил подобно призраку за его плечом, он пытался следить за ключевыми игроками Малых королевств. Иногда он проверял, как дела у Браги Рагнарсона, или тайно шпионил за какой-нибудь важной персоной в нынешней Империи Ужаса.

И еще он слишком часто тратил время впустую, пытаясь предсказать будущее.