Гнев королей

Однако ничего не произошло, если не считать распространявшихся шепотом слухов. Гарун сам трижды услышал новость. Но никто не упомянул его имени – человек у костра то ли передумал, то ли не поверил. И то и другое Гаруна вполне устраивало.

Гарун неожиданно проснулся, почувствовав, что кто-то подошел к нему слишком близко. Никакого злого умысла он, однако, не ощутил и продолжал притворяться спящим, ожидая дальнейшего развития событий. Он сидел в тени, прислонившись к глинобитной стене, и сквозь приоткрытые веки наблюдал в лунном свете за происходящим. Легкий ветерок гнал по земле похожий на скелет высохший куст.

Кто-то устроился справа от Гаруна. От этого человека исходил знакомый запах, – похоже, это был один из его молчаливых товарищей.

Гарун ждал. Прошло немало времени, прежде чем послышался заикающийся шепот:

– Прибыл гонец из Аль-Ремиша. Он велел слуге шейха собрать еды для двадцати лошадей на четыре дня.

Кто-то собирался приехать из столицы, и вряд ли причиной тому был Гарун. Немногочисленные неумелые шагуны Мегелина не стали бы тратить время на слежку за малозначительными поселениями, полными отбросов общества. Вероятно, это лишь означало, что здесь должна была проехать группа роялистов, намеревавшаяся доставить кому-то неприятности где-то дальше.

Гарун не ответил. Собеседник ничем не намекал, что ему требуется хоть какой-то ответ.

На следующее утро пришли люди шейха в поисках работников. Гарун вызвался добровольцем. Некоторые отправились искать корм для лошадей, а Гаруну и еще нескольким поручили чистить конюшни и загон шейха. Он не видел в том никакого смысла и не узнал ничего полезного.

Его товарищам, похоже, было все равно, таскать конский навоз или заниматься чем-либо еще. Чем медленнее они работали, тем дольше эта работа у них имелась.

Гарун не раз норовил уйти прочь, изображая глубокую задумчивость на лице, но люди шейха находили его и приводили обратно в загон. Он так ничего и не узнал о том, что скрывается за глинобитной стеной, окружавшей резиденцию шейха, которая напоминала сложенную из глиняного кирпича небольшую крепость.

Орудуя вилами, Гарун размышлял, откуда взялось желание как следует изучить это место. Потому что кто-то намекнул, будто скоро должно случиться нечто важное? Или у него самого возникло некое подсознательное предчувствие?

Подобное с ним бывало нечасто. Он научился обращать внимание на подобные предчувствия, но и доверять им в полной мере тоже не следовало. В свое время такое же предчувствие заставило его убить невинных принца и принцессу.

Сюда ехал кто-то со свитой. Кто именно – оставалось тайной, но этот некто наверняка был твердо убежден в собственной значимости.

После захода солнца работники получили еду и разбрелись по аль-Хабору. Как и остальные, бин Юсиф наелся до боли в животе и унес с собой то, что сумел спрятать на себе.

Он заснул у той же стены перед очередным крошечным костром, тепло которого делили с ним те же люди. Оба работали вместе с ним, и сегодня они были богаты – в том смысле, в каком это понимали обитатели аль-Хабора.

Гарун задремал, размышляя, не ввергают ли сейчас все трое в слишком большое искушение Быков аль-Хабора.

7

1017 г. от О.И.И.

Восточная империя

Лорд Сыма Шикай, командующий Западной армией, второй человек в Империи Ужаса, устроил себе небольшой отпуск.

Воспользовавшись порталом, о котором знал только он сам, Шикай шагнул на остров, лежавший невероятно далеко на востоке. Когда-то, возможно, он назывался Эхелеб, но Шикай не был точно в том уверен. Эхелеб был загадочным местом и вполне мог находиться где-то еще.

Хотя Шикай к этому вовсе не стремился, он добился своего положения благодаря дотошному вниманию к любым деталям, чувству долга, собственным талантам и безупречной репутации полностью аполитичного человека. А также потому, что в свое время воспользовался благосклонностью политиков, которые ставили его в пример.

Шикай считал, что благодаря чертам своей личности он идеально подходит для того, чтобы объединить Шинсан после недавних самоубийственных внутренних конфликтов. Ключевой фигурой империи теперь была дочь Принца-Демона, но Сыма Шикай, сын свинопаса, являлся символом, девизом и гарантом новой эпохи. И сейчас, чтобы подтвердить эту свою роль, ему хотелось вернуть человека, которого он когда-то изгнал, в сообщество тервола. Го Вэнчинь мог стать невероятно ценной фигурой, если обуздает свои амбиции.

Сыма Шикай был в долгу перед Го. Вэнчинь выдернул его из забвения, в котором он пребывал как командир учебного легиона, и бросил в бой против ожившего божества востока. После этого триумфа он продолжил путь к славе, уже на западе.

Го нигде не было видно. Крепость, построенная вокруг старых лабораторий, пустовала. Несмотря на утро, лучи солнца едва касались Шикая. Факелов не было. Повсюду лежал толстый слой пыли, взмывавшей в воздух при каждом шаге. Он снял маску кабана и чихнул.