Гнездо аиста

— Мы работали так после сорок пятого, когда землю получили, а тягла не было совсем, одна корова. Когда пахали или сеяли, припрягали иногда и соседскую. Сколько ссор было, чье поле обработать раньше. Коровы от такой тяжелой работы теряли молоко. Смотри, вон там пашет наш трактор. Мы сажаем картофель на бывшей земле Зитрицкого. Огромное получилось поле.

Он гордился трактором и тем, что они хоть в чем-то уже обогнали единоличников. С утра, только рассвело, выехал в поле Иван. Он кончал сеять яровые у Тополин. Потом вернулся из города Павел и сразу сел за баранку, а уже под вечер его сменил Канадец. Ох, хоть бы побольше мы получили машин!

— А многие в деревне пашут на коровах? — спросил Гойдич.

— Ты спрашиваешь, у многих ли по одной корове?

— По одной или по две. Не больше.

— Таких домов четырнадцать — пятнадцать, — ответил Демко. — Это все бедняки, но в кооператив вступать не захотели. Некоторые вели себя, пожалуй, еще хуже богатеев.

Гойдич смотрел, как трактор шел по длинной полосе поля. Свежие борозды были влажными и темными, а старые борозды уже посерели под солнечными лучами и теплым ветром. Земля высыхает слишком быстро, и это плохо, подумал он. Кое-где на поле стояли мешки с картофелем, и члены кооператива с корзинами в руках занимались посадкой, склонившись над распаханной землей. За кооперативным полем на маленьких участках единоличников тоже трудились люди.

Гойдич внимательно осматривал поля, которые в эту же пору в прошлом году были пустые, и с удовольствием наблюдал, как теперь здесь пробуждалась жизнь. И тут ему в голову пришла мысль, от которой заколотилось сердце. Да, вот это было бы дело! Нет, лучше еще подождать. Лучше еще раз все продумать… Конечно, это не может быть ошибкой, это означало бы полный поворот и было бы доказательством…

Охваченный волнением, он положил на плечо Демко руку.

— Послушай, Андрей, когда, ты сказал, вы закончите?

— Через два, самое позднее через три дня.

— Хорошо. Пойдем. Я тебе что-то скажу.

Гойдич ускорил шаг. Солнце уже заходило за горизонт.

Свежевспаханная земля в предвечерний час пахла сильно и пряно. Иван и Демко стояли рядом с Гойдичем. Петричко прислонился к телеге, а оба Копчика сидели в стороне на мешках. Из кабины трактора высунулся Канадец. Насупившись, он недоверчиво смотрел на Гойдича, Все смущенно молчали.

Не понимают они меня, подумал Гойдич. Не могут понять, не в состоянии. Он оглядел их всех. Лицо Демко показалось ему еще серьезнее, а взгляд еще более тяжелым, чем обычно. Мешки под глазами словно тянули его к земле.

Гойдич в упор посмотрел на Петричко, который стоял опустив руки, к углу рта приклеилась сигарета.

— Что ты на это скажешь?

— Ты шутишь! — отозвался, помолчав немного, Петричко и смял сигарету. — Говори серьезно. — Его голос звучал сухо и бесцветно.

— В таких вопросах не шутят, — сказал Гойдич.

— После всего, что они натворили?! Нет, мне это не нравится. С этим я никогда не соглашусь.

— И мне не нравится, — сплюнул Канадец.

— Если б могли, они нас в ложке воды утопили бы, — продолжал Петричко. — Если б могли, они сунули бы нас между мельничными жерновами и запустили мельницу на полный ход. Неужели ты это серьезно? В нынешнем году погода заставит их изрядно попыхтеть. Может, и возьмутся тогда за ум. Ведь эти бедняки, у которых одна-две коровы, вели себя иногда хуже, чем мерзавцы кулаки. Пусть теперь помаются, пусть попотеют, пусть повертятся. Это пойдет им на пользу.

— Дружище, — сказал с огорчением Гойдич. — Пора уж тебе понять: люди попали в беду, и мы в этом повинны. С одной стороны, им внушили страх и недоверие к нам, с другой стороны, мы сами их отпугивали, когда не получалось по-хорошему, жали на них что было силы. И делали ошибку за ошибкой. Теперь надо показать, что мы действительно желаем им добра. Они одумаются, вот увидишь.

— Какие ошибки ты имеешь в виду? — тихо спросил Петричко. — Надо было основать такой кооператив, чтобы в него входила вся деревня, революция этого требовала, и они должны были решиться. Я не знаю, зачем с ними цацкаться. Пусть сами выкарабкиваются из той ямы, в которую залезли. И после тех похорон, что они нам тогда устроили.

— Он прав, — сказал Канадец, — какого черта именно теперь надо о них заботиться?

Гойдич горько усмехнулся.

— Все очень просто, — сказал он. — Без них мы никогда не сможем победить. Ты говоришь о революции, но ее можно делать только с людьми. Мы должны показать им, как можно избавиться от нужды. Ведь не из другого же они теста. Покамест они рассуждают иначе, чем мы, но намыкались в жизни не меньше нас. Если мы хотим иметь крепкий, сильный кооператив, надо им доказать нашу правоту. Но ее не вколотишь в голову, как гвоздь в стену. Скорей самому достанется, а это ты уже испытал.

Наступила тишина.