Гобелен с пастушкой Катей

— В моем случае причины доступны объяснению, — обрадовал меня Криворучко и мерзко ухмыльнулся. — С вашего благосклонного разрешения я их изложу. Мне никогда не приходилось связывать себя брачными узами, сама идея не вызывала симпатии. Я догадываюсь в чистой теории, что брак — весьма рискованное предприятие, не сулящее особых удовольствий ни одной из сторон. Признаюсь также, что моя личная жизнь всегда отличалась некоторой беспорядочностью, что устраивало и меня, и симпатизирующих мне дам. Тем не менее, кое-какие обстоятельства подсказали, что мое отношение к браку может быть пересмотрено. Не хотели бы вы, Катрин, подумать о следующем замужестве более конкретно? Предлагаемая кандидатура имеет ряд достоинств и недостатков. Среди недостатков — прискорбная неспособность испытывать банальные чувства. Главное из достоинств — абсолютная терпимость. Ни в коем случае я не предъявляю условий и не тороплю с ответом. Я предлагаю вам подумать, тем временем познакомиться со мной поближе. Мне показалось, что вы сможете оценить несколько необычное предложение. Хочу повторить, что в случае вашего согласия с обеих сторон предполагается неограниченная свобода и необременительная лояльность. Да, к слову, начиная с этого момента зовите меня Паша и на ты. При любом варианте ответа…

(Ну что ж, мама сможет опять обронить слезу, явился претендент нумеро два…)

Просьба обращаться на «ты» и как к Паше сильно облегчила дело, поскольку я предельно устала от академической формы беседы.

— Друг Паша, — сказала я. — Мне очень лестно, но, по-моему, в данном случае ты ошибаешься. Упомянутая тобой брачная кандидатура тоже без особых перспектив. Ты достоин лучшего.

— В каком смысле? — удивился друг Паша.

— Во всех буквально, — разъяснила я. — Мне кажется, что брак по чистому расчету с малознакомой дамой тридцати двух лет и сомнительного поведения — не самое разумное решение личных проблем. Я уверена, что и без банальных чувств можно сделать лучший выбор — среди желающих.

— Желающих, уверяю тебя, вполне достаточно, — парировал Криворучко. — Они обладают тьмой различных достоинств, но не устраивают меня по одной простой причине: с ними скучно. А с тобой — нет, даже забавно. И еще, ты совершенно честный человек, среди дам это большая редкость. Насчет сомнительного поведения никаких проблем, меня более чем устраивает, не терплю излишней добродетели. Да, мое предложение, сделанное в минуту знакомства, надеюсь, ты помнишь — какое, остается в силе вне зависимости от условий переговоров. Причем всегда на твое усмотрение. Итак, прелестное дитя Катрин, резюмирую. Предлагаю тебе подумать, не жду в ближайшее время никакого ответа, но доступен всем вопросам. В виде программы-минимум идёт серия развлекательных мероприятий.

— Хорошо, — сказала я. — Раз меня назвали честным человеком, то отвечу в соответствии. Я подумаю, потому что это забавно, ничего не обещаю — как и было предложено, вновь соглашаюсь на увеселительные мероприятия, но с одним условием.

— Слушаю со всем вниманием! — вставил реплику вежливый кандидат-собеседник.

— Никогда более не звать меня «прелестное дитя» — сообщила я. — Это изобретение моего друга Валентина, имеет парой ответное обращение «Отче» и в твоем контексте смахивает на плагиат. «Катрин» меня устроит. Если не последует возражений, то я тоже переключусь на французский и могу звать тебя «мон шер Поль» с ужасным акцентом.

— Акцент принимается, как остальные пункты программы, — заявил новоявленный Поль, чем завершил наши сложные переговоры в ресторане «Националь».

После ужина он отвез меня домой на такси, проводил до дверей и элегантно попрощался. Его, разумеется, я не приглашала пить кофе, а друг Поль своего общества не навязывал, считая, что мне требуется время, чтобы освоиться с разнообразными предложениями.

Ни одно из которых меня не прельщало, скажу по секрету. Мне бы и перезревший роман с Сергеем вряд ли захотелось бы сменить на брачные узы с другом Полем, не говоря ни о чем прочем. Невзирая на благородное условие о включении в брачный контракт любого количества третьих лиц со всех сторон. Если я правильно поняла тезис Поля о полной свободе в предлагаемом браке.

Однако день предложений нельзя было считать законченным, пока не оповещена подруга Верочка. До обещанного вечернего звонка Отче оставался час, и я употребила его с толком. Верочка заперлась в ванной комнате с телефоном, затем я со вкусом поведала о двух сделанных брачных пропозициях. Верочка пришла в неописуемый восторг, но потом слегка загрустила.

— Все это чудесно, Малышева, и очень весело. Два предложения в один день, но оба недействительные, — суммировала подруга. — Как говорят у нас в деревне: все хорошо, да ничего хорошего.

Я с ней в принципе согласилась, обещала ни за кого пока замуж не выходить, вместо того приехать в гости в субботу, когда ее мужички отправятся на стадион.

Звонка Отче Валентина я ждала в боевом настроении. Он даже не закончил традиционного: «Приветствую тебя, прелестное дитя», как я на него обрушилась: