Гобелен с пастушкой Катей

— Сознайся, коварный интриган, покайся немедленно — это твои козни, комплоты и интриги? Что я сделала тебе, скверному, за что ты надругался над нашей многолетней дружбой, что толкнуло тебя на самое черное из всех предательств?

— Дитя, ау! — отозвался Валентин. — Ты, кажется, меня с кем-то спутала и зачитываешь опус очередного графомана, причем не по адресу. Это я, Валя, твой старый верный друг, звоню узнать, как прошел обед с нанимателем.

— А я тебе о чем толкую? — возмутилась я. — Как раз про обед и твоего мерзостного нанимателя. И незачем включать дурочку, мой старый верный друг, я слышала от тебя эту угрозу не раз и не два, я все помню, не отпирайся!

— Дитя Катюша, ты в себе? — кротко спросил старый верный друг Валя. — Позволь узнать, что сделал тебе Криворучко? Ты звучишь, как вышедшая в тираж пифия.

— Ах, ты изволишь притворяться, четырежды раз змей, ты не знаешь, что он сделал?

— Пусть черти раздерут в аду мою грешную душу, дитя! Я не приложу извилин, что он мог тебе сделать, и, главное, при чем тут я? По-моему, ты бредишь.

— Что сделал? Предложение сделал! — наконец раскололась я. — И не говори, что без тебя обошлось! Сколько раз ты обещал, я и счет потеряла.

— Подумаешь, сделал ей наниматель неприличное предложение, — разочарованно отозвался Валентин. — Нашла, чем гордиться. Он их всем подряд делает, как я слышал, и многие принимают, кстати, благодарят и кланяются, а не кудахчут и крыльями не хлопают.

— Если бы неприличное! Неприличное он мне в твоей конторе делал, как явился, вместо «здрасьте». Руки и сердца.

— Дитя, ты заболела, не иначе. У тебя делириум. Я сейчас приеду, привезу таблетку и холодный компресс. Или ты его не так поняла, он, может статься, чересчур цветисто другую мысль высказал. Поверь мне, этого не может быть, потому что этого не может быть никогда…

— Я более, чем здорова, Отче, и с ушами у меня все в порядке. Криворучко дал неопределенное время на размышление и пообещал в браке полную свободу. У тебя есть гипотеза, что это, черт подери, значит? Твой, между прочим, наниматель, твоя и ответственность.

— Да, дитя, я боюсь, что ты не ошиблась. Прими мои соболезнования. Я, конечно, виноват, но никогда не думал, что кончится так плохо. Лучше бы тебя армянские боевики застрелили. Мне было бы не так грустно.

— Значит, не твоя идея? Ну тогда я тебя прощу, так и быть. Ты все же не страдай, я еще не согласилась.

— Нет, дитя, ты ничего не понимаешь, это совершенно не важно. Змея у мышки согласия не спрашивает.

— Отче, немедленно перестань меня запугивать! Лучше пораскинь мозгами, откуда у него идея взялась и за каким дьяволом?

— Тут много чего может статься, — после размышлений доложил Валентин. — Скорее всего, целый букет причин. Не исключено, что по общему делу кое-что имеется. Скажем, для конкурента Андрюши узелок на память, не просто дамочка интересуется его прошлым, напротив, наш Пашуня располагает мощным оружием возмездия в лице супруги, чья лояльность безусловна. А, впрочем, кто его знает, нанимателя. Может, у него просто вкус плохой.

— Да, конечно, у тебя одного хороший! Мне сегодня и экс-друг Сергей предложение делал, я ныне пользуюсь необычайной матримониальной популярностью, если тебя это интересует. У всех вкусы плохие, понимаете ли…

— Вот это, дорогое дитя, меня интересует гораздо больше, не побоюсь сказать, что даже волнует. Ты мне плешь проела с претендентом-нанимателем, а главное упустила! Скажи честно, дружка Сергея ты уволила когда и в каких формах? Числа и факты.

— Вот уж не думала, что ты станешь вникать. Что волнует тебя, Отче?

— В последний раз он звонил мне в воскресенье, когда ты сдала имущество, и собирался сидеть на лестнице. Сидел?

— Вот уж не знаю, я домой не приходила, из гостей прямо на работу поехала. На следующий день Сережа пришел в «Факел» без спроса, требовал миллион, и я его послала. Еще через неделю черт привел меня в гости к его жене, и он повез меня домой. Получилось очень неловко…

— Что, балда, получилось?

— Сам балда! Будешь со мной так разговаривать, брошу трубку, спрашивай у Сергея сам.

— Извини, дитя, я отчасти погорячился. Какая у тебя с ним произошла неловкость?

— Сергей хотел зайти в дом, я сказала, что есть шанс быть спущенным с лестницы, тут Гарик вышел меня встретить. Сережа понял, что я не преувеличиваю, и поехал домой. А сегодня явился в контору, повез есть пиццу и сделал предложение. Объяснил, что наконец понял, сколь горька моя судьба, и решил сделать из меня честную женщину, когда дочки подрастут. Я его опять послала.

— Деньги и имущество вспоминал?

— Всю дорогу. У него пунктик. Его супруга подозревает, что Сергей ищет клад. Мы перед ней сильно виноваты, смутили покой.

— Дитя, ты меня расстроила еще больше. Уж лучше за нанимателя выходи, раз так, разве что он…

— Отче, ты что-то совсем неясное заладил. То лучше бы меня Гарик застрелил, то за Криворучку замуж идти. Пощади меня, бедную, не впутывай в кошмарные бредни.

— Ладно, дитя, ты мне все сказала? Ничего не пропустила?