Гобелен с пастушкой Катей

— Видишь ли, Регина, — собрался с духом Сергей, но и этой речи ему досказать не удалось.

— Садись, Регина, — предложила я. — Со мной на кресло, другие места, увы, заняты. Познакомься — это Гарик, ты с ним как-то по телефону говорила. А на диване — гость, его привел твой муж в полночь. Теперь они ищут клад на пару. Почему-то решили, что мой дом в двенадцать часов ночи самое подходящее место для поисков. Сергей трезвонил в дверь, просил открыть. А когда дверь открылась, он пропустил вперед друга. Ну, я немного растерялась, и тяжелый предмет оказался под рукой. Типичный случай самозащиты. Однако, в милицию мне не хочется. Может, ты их заберешь от греха подальше, а утром Сергей отвезет его в больницу, скажет, что друг стукнулся о железную ножку кровати, увидел кошмарный сон. Можешь сделать такую любезность?

— О чем речь! — благосклонно промолвила Регина. — Не садиться же тебе или молодому человеку на пятнадцать суток из-за чужого идиотизма! С Сергеем Даниловичем мы дома разберемся, а ты извини ради Бога, и, вы, Гарик, простите, если можете. Я от стыда готова провалиться! Вставай, Родичев, поднимай друга и поехали домой! Гарик, вы не будете так любезны помочь нам, только до машины, спасибо. Катерина, теперь поняла, как мне тяжко? Думаешь, это в первый раз или в последний?

Пока Регина приносила прощальные извинения, Сергей и Гарик подняли пострадавшего и повели к выходу. Кроме Регины со мной никто прощаться не стал. Гарик собирался тотчас вернуться, Сергей был занят переноской друга, а у того не нашлось подходящих слов. Я могла его понять.

Я посмотрела из окна, как потерпевшего уложили на заднее сиденье, затем Сергей сел рядом с Региной, и она произвела эвакуацию с присущими ей распорядительностью и хладнокровием.

Потрясающая женщина, воистину «железная леди». Кто, кроме Регины Родичевой, урожденной Розенфельд, мог бы, не сморгнув глазом, превратить гангстерский налет на мою квартиру в обыкновенный, хотя и непростительный дебош, учиненный ее непутевым мужем? О чем Регина догадывалась, что знала наверняка, и какие преследовала цели, этого не узнает никто.

Однако, хотя мысли и побуждения Регины оставались за семью печатями, на ее слово и здравый смысл можно было полагаться, как на каменную стену. Прекрасная полька бабушка и кавалерийский комиссар дедушка могли внучкой неизменно гордиться.

Очень скоро Гарик вернулся и не замедлил задать свой вопрос. Я испросила позволения смыть сначала пролитую кровь с себя лично и с халата (о паласе в прихожей думать уже не приходилось), потом приступить к объяснению. Гарик счел причину отсрочки заслуживающей уважения и вскоре присоединился ко мне в ванне, ибо обнаружил, что и он слегка запятнан кровью противника. Обсуждать парадоксальность ситуации: раны наносила я, а Гарик их врачевал — мы не стали, предпочли теплый душ и менее философские темы.

В три часа утра, когда стало ясно, что Морфей окончательно отменяется, я собралась с духом и объяснила Гарику, какими сложными причинами руководствовался бедняга Сергей. Что его черное безмозглое предательство явилось результатом не одной любви к наживе, присутствовал элемент ревности и оскорбленного самолюбия.

Момент для исповеди оказался удачным, Гарик изыскал возможность простить Сергея и обещал выгородить его перед грозным родственником, ради семьи и Регины. Означенная дама произвела на Гарика сильное впечатление.

В четыре часа все было готово к приему запланированных гостей и моему перемещению в аэропорт. Кофе на плите, сумка посреди комнаты, мы с Гариком готовы, квартира в обычном состоянии, кроме, разумеется, паласа в прихожей. На него не хватило ни времени, ни сил, пришлось прикрыть кровавые пятна «Независимой газетой».

Валентин позвонил без пяти четыре и прибыл в 4.10. Антон с «Волгой» ждали внизу. Конечно, с первого шага Отче вступил на «Независимую газету» и поинтересовался ее назначением. В виде ответа я сначала продемонстрировала, затем рассказала.

— Опять, дитя, за свои штучки, — сказал Валентин с укоризной. — Мне трудно осуждать на сей раз, но в дальнейшем, особливо в чужих краях, умоляю тебя, сначала подумай, а уж после бей по черепам! Когда-нибудь отольются тебе слезы пострадавших. И в принципе привычка дурацкая, неженская привычка! Натворила дел, прелестная крошка, а теперь бежишь от ответственности!

Валентин меня долго и справедливо распекал, я слушала с должным покаянием и молча пила кофе. Что я могла возразить? Действительно, давать волю рукам — не самая женственная из добродетелей, и последствия моей агрессии могли пасть на головы невинных. Я же собиралась покинуть поле битвы не далее как в ближайшие 10 минут! Однако, мир оказался не без добрых людей, и Гарик встал на мою защиту. Он вынул из кармана трофейное оружие, протянул Вальке и сказал тактично:

— Конечно, лучше обойтись без кровопролития, но я боюсь, что в другом случае было бы только хуже. Это очень опасные люди, Сурен просил поберечь от них Катю. Наоборот почему-то не догадался.