Гобелен с пастушкой Катей

Для первого ознакомления Жанин выбрала две жемчужины из музейного изобилия, мы посетили собрания изобразительного искусства и современной скульптуры. Искусства нам хватило на целый день: картины, фрески, скульптура с керамикой всех времен и народов, бесконечная череда залов, вооруженные хранители в каждом из них, в основном чернокожие парни и девушки в униформе.

Я не осмеливаюсь выступать в роли музейного гида, образование не позволяет, скажу только, что экспозиция была хороша, хотя и уступала Эрмитажу. Меня лично приковала к месту и оставила без дыхания лишь одна картина, специально помещенная в закоулке и охраняемая суровой черной амазонкой: «Тайная вечеря» Сальвадора Дали.

От полотна шло дыхание потусторонних миров, уловленное кистью гения. Пронзительная реальность жизни плавно и без швов переходила в догадку о бесконечности вариантов реального и нереального во всевозможных сочетаниях. Особенно поразили деревянные рамы, замыкавшие группу за столом, они на глазах перетекали в хрустальные колонны, поддерживающие действительность над гладью призрачных вод. Единственное открытое лицо на полотне принадлежало Христу, художник дал ему свой облик и сделал средоточием проницаемости миров — сквозь грудь его плескалось море и плыли лодки.

Повторяю, я крайне неискушена в богословии и вполне равнодушна к предмету, но полотно Дали меня достало, не сюжетом, а ощущением спокойного счастья в безумной реальности множественных миров. (По-моему, мистическое откровение получилось ничуть не хуже, чем у отцов церкви, во всяком случае столь же отменно туманное.)

Жанин оценила мой сердечный выбор в плане живописи, и в зрелый час пополудни, почти вечером мы покинули своды музея, предварительно перекусив в местном буфете, рядом с рукотворным водопадом, он лил потоки с окна первого этажа прямо по стене.

Может быть, журчащее чудо в зелени и пении струек навело Жанин на идею, может быть и нет, но на скамейке подле здания музея современной живописи доктор Бивен внесла предложение, от которого я буквально закачалась.

Жанин спросила, не хочу ли я на уикэнд съездить с ней и Расселом на Ниагарский водопад, взглянуть на одно из прославленных чудес света. Им всем это будет не трудно, даже приятно. Гуффи останется у соседей, машину они поведут по очереди и сами с наслаждением еще раз посетят Ниагару. А ночь с субботы на воскресенье можно провести в отеле; если я согласна, то Рассел сегодня же закажет номера.

Подобный размах гостеприимства меня подкосил, я мялась. С одной стороны отказаться от Ниагарского водопада мог только безумец, но с другой — сколько расходов, а я неплатежеспособна, и любезно разрешить себя кормить и платить за отель, выйдет почти как румынский офицер, который денег не берет! Трудно быть нищим и гордым в богатой стране, Бог свидетель. Я сидела, хлопала глазами в растерянности, однако Жанин проговорила доверительно:

— Вот так и Поль… Какое было мучение два года назад! Он никак не хотел позволить. Разрешите мне сделать для вас, то, что не смогла для него. Вы окажете большую, право же, очень большую любезность. И Рассел будет рад, он сможет воспользоваться вашей добротой и станет демонстрировать ужасную американскую кухню. Ради одного этого…

Роль гордой нищенки мне не удалась, я рассыпалась в благодарном согласии. В свете такой щедрости ничего не оставалось, как пожелать поучаствовать в конференции под руководством Жанин, в каких иных формах я могла выразить свою признательность, я просто не представляла.

Только потом, когда было поздно, я сообразила, что возложила на хрупкие плечи Жанин задачу сложной транспортации меня туда и обратно. Чтобы возить глупую лжеучастницу, ей приходилось делать колоссальные пробеги, до и после дня напряженной работы. Однако дополнительное испытание для «Хонды» и себя лично Жанин вынесла без единого вздоха. Велика была ее преданность другу Полю, хочу я подчеркнуть в очередной раз.

Мы простились с Жанин на пороге Борькиной обители, она обещала заехать за мной назавтра в 9.00, и просила передать лучшие пожелания моему родичу и хозяину. На сей раз Борис был доволен часом моего появления и соизволил сходить со мной в бассейн, потом прогулять в ближайший торговый центр.

Огромные магазины и маленькие лавочки, густо спрессованные в одной громадной галерее, сначала поразили обилием всевозможных товаров, затем довели до нервной дурноты. Всего было слишком много, глаза разбегались, цены поражали, пестрота и любезность публики вызывали что-то вроде головокружения.

— В следующий раз или через один, — утешил меня Борис. — Ты поймешь, что выбор очень невелик. То, что ты захочешь — нам не по карману, а на доступное ты и смотреть не станешь. Ирина так же ахала, теперь пробегает не глядя. Главное — научиться, где и что искать. Ирка училась этому искусству год. Американки за всю жизнь не могут постичь, удивляются Иркиной практичности. Вот закончишь дела, я с тобой поезжу. С Иркой выучил маршруты наизусть.