Гобелен с пастушкой Катей

В ответ на эпистолярные труды почта принесла в издательство «Факел» (к концу второй недели) объемный пакет без обратного адреса. Младший редактор Ванда положила бандероль мне на стол и заявила:

— Малышева, я хочу тебя серьезно предупредить. Ты своих авторов избаловала вконец, кто же дошел до того, что шлет рукопись по почте? Назови имя наглого графомана, хотя нет, позволь, графоманы не пишут редакторам лично, а тут пожалуйста, «Екатерине Малышевой», даже без Дмитриевны обошлись. Это кто-то из твоих подопечных накропал первый постсоветский шедевр и поленился зайти, пускай Екатерина Малышева печется о судьбе подкинутого детища. Или это развернутое любовное признание, тогда открой от кого. Я в твоей личной жизни запуталась, извини. С того момента, как ты уволила знакомого Сережу, все пошло кувырком, никто не знает, о ком с тобой можно говорить, а о ком нельзя. Бедный Миша Фридман сомневается, стоит ли ему показываться тебе на глаза. Ты нас замучила, девушка.

Пока Ванда перескакивала с предмета на предмет, я наскоро обследовала содержимое пакета и ответила обстоятельно:

— Вандуля, дорогая, ты, как всегда, права во всем. В наличии имеется и рукопись неизвестного дарителя, вернее, пробная порция, и любовное послание, но не ко мне. Одна дама, романтически обожаемая неким рыцарем, моим старинным другом, шлет ему привет и, увы, прощальный поклон. Сама она поленилась с беднягой попрощаться и улетела за моря и океаны, а может быть, и уплыла, но адреса не оставила. Я рада за его жену, только как ему сообщить поутешительней, не знаю. Может, ты подскажешь?

— А ты не сообщай, — Ванда мигом выдала импровизацию. — Пускай он ее обожает, как жестокое исчезнувшее видение, и до конца жизни вздыхает, горюет и гадает, куда делось милое, но бессердечное создание. Будет в высшей степени романтично, а на смертном одре ты ему признаешься, что утаила прощальный привет. Он проклянет или благословит твой последний вздох и отойдет от одра, шатаясь от горя и насквозь мокрый от слез. А если у смертного ложа сидеть придется тебе, то шепни в последнюю минуту и ангелы заберут его душу с миром.

— Идея безусловно ценная, я поразмыслю — обещала я. — И повторю в тысячу первый раз, ты зарываешь в землю тьму талантов, лучше бы взялась и написала нечто в этом роде. Читатели насквозь промокнут от слез, а ты обессмертишь имя и получишь гонорар.

Таким несложным способом я отвлекла внимание Ванды от письма Виктории, поскольку вслед за сообщением об отъезде шло нечто несуразное, сначала желательно разобраться, прежде чем нести Валентину. Слезно-романтический бред, с ходу сочиненный Вандой, имел больше смысла, чем милая авторша подозревала.

Следуя велению интуиции и внимая внутреннему голосу, я сунула письмо от Виктории под гору бумаг и заняла себя другими делами, а Ванду — иными поворотами беседы. Очень удачно вскоре пришел Викеша, за ним Лена, и разговор автоматически принял общий характер.

Едва дождавшись обеденного перерыва, я попросилась у Лизы Виноградской посторожить отдел поэзии, объяснила, что имею потребность сосредоточиться и уединиться. Лиза уверила, что уединение может длиться до трех часов, в три пополудни придет Миша с автором, а до тех пор «поэзия» в полном моем распоряжении. Лиза послала воздушный поцелуй для подкрепления духа и исчезла, а я осталась за ее столом и повторно стала вчитываться в письмо Виктории Муратовой. Вика писала, вернее печатала машинописным способом:

«Дорогая Катя!

Наш общий знакомый Валентин Михайлович сказал, что Вы были так любезны, что согласились посмотреть рукопись перевода американского романа «Магистр опасных игр» (автор Ш.Кейси). Если Вас заинтересуют первые 25 страниц, и Вы сочтете рукопись достойной внимания, то в конце отрывка помещен телефон моей тети Елизаветы Владимировны Пронской, она будет рада продолжить работу над переводом.

Мне не хотелось бы злоупотреблять Вашей добротой, тем не менее разрешите обратиться к Вам с двумя дополнительными просьбами и заранее Вас поблагодарить. Так случилось, что я внезапно уезжаю далеко и надолго. Мой отец по окончании зарубежной командировки был приглашен прочитать курс лекций в одном из университетов Австралии. Ему удалось договориться о годовой стипендии для меня. На кафедре русской истории и литературы заинтересовались моей дипломной темой «Литературные аспекты переписки Ивана IV (Грозного) с князем Курбским» и нашли возможность пригласить для продолжения исследования. Как обычно бывает, все планировалось долго и медленно, а решилось стремительно.

Отъезд назначен на конец ближайшей недели, и это письмо придет к Вам в мое отсутствие. Очень жаль, но мне не удалось выбрать время и попрощаться с нашим другом Валентином. Он был очень добр в печальные для меня дни, поэтому я хотела бы просить Вас передать весть о моем отъезде и наилучшие пожелания. И, конечно, благодарность за доброту и внимание.