Год, какого еще не бывало

        — При чем тут авария? — ахнул Драко. — Какая авария? Они погибли от Авады, разве не так?

        — Я что, все свое детство в подробностях тебе пересказывать должен? Эдак мы никогда не закончим, так что заткнись и пиши!

        И снова начал диктовать:

        — «... говорили мне, и ничего больше. И я часто мечтал, как выясню, кто виноват в этой аварии, как найду этого человека и как голыми руками его по стенке размажу. Ведь именно из-за него я потерял все — и отомстить ему будет только справедливо. Но как я мог отыскать его, ничего о нем не зная? А потом оказалось, что я волшебник...»

        — Ну, тут ты уже совсем загнул, — Драко даже взвизгнул от возмущения. — Что значит «оказалось»? Хочешь сказать, что не знал этого раньше? Да как такое вообще возможно?

        — Это чистая правда. Каждое мое слово, — прошипел Гарри. — Декана своего спроси, если мне не веришь, сказал же уже. Ну так что, ты пишешь? А то велю, чтобы ты убирался — у меня терпения вот столько осталось, — он почти свел большой и указательный пальцы — так, что между ними оставалось не больше миллиметра, и помахал рукой перед носом Драко. Хорошо все-таки иметь хотя бы возможность видеть, в какую сторону махать.

        Слизеринец ничего не ответил, просто снова поднес перо к пергаменту.

        — «А потом оказалось, что я волшебник, что не было никакой аварии, что родителей убил другой маг, — и понял, куда направить ненависть и гнев. Я мог представлять себе его, когда хотелось разнести мозги виновнику их гибели, мог надеяться. Тебе непонятно, наверное, какое отношение это имеет к тебе. Подожди секунду, и поймешь. Понимаешь, если в смерти тети Петунии никто не виноват — помнишь, мы говорили об этом по телефону...»

        Драко что-то промычал — очевидно, представив мага, говорящего по телефону. А может, просто пытаясь понять, что это за штука такая — телефон.

        — «... помнишь, мы говорили с тобой об этом по телефону, — то твой отец умер из-за вполне конкретного человека. И я могу сказать тебе, как его зовут: Драко Малфой. Этот подонок нашел мой адрес и решил сообщить эту информацию своему отцу. Подумал, наверное — один Бог знает почему, — что это будет очень забавно. Такой уж он человек: жестокий, злобный эгоист — дрянь, одним словом. Понимаешь, он знал, что его отец только и мечтает подольститься к своему господину (кстати, тому самому колдуну, убившему моих родителей). А захватить меня в плен и отдать этому колдуну, чтобы он меня убил, — самый верный способ этого добиться. Вот Драко и передал отцу мой адрес в Суррее. Когда же тот выяснил все, что дяде Вернону было про меня известно, то... ну, ты и сам видел, что произошло. А виноват во всем Драко Малфой. Это из-за него ты больше не сможешь есть тот чудесный соус, который дядя Вернон любил добавлять к бифштексам. Всякий раз, до последнего дня жизни, ты, увидев бифштекс, будешь думать об отце. Я это точно знаю — и как ты будешь тосковать, и как станешь гадать: отчего все должно было случиться именно так? Но теперь, по крайней мере, ты будешь знать, на кого направить свою ненависть, свою ярость. Это помогает, поверь».

        Дыхание Драко вырывалось неровными всхлипами, руки тряслись, пока он строчку за строчкой выписывал собственный приговор. Гарри прикрыл глаза и умолк, прислушиваясь к скрипу пера и дожидаясь, пока слизеринец закончит. Потом продолжил — ледяным, полным презрения тоном.