Год, какого еще не бывало

        Гарри сморгнул и вспомнил питона в зоопарке. Эта змея, длиной не больше локтя, разглядывала его с тем же любопытным, чуть мрачноватым выражением, но нисколько не напоминала его куда более неприятных знакомых, вроде Нагини или василиска.

        — Эй, привет, малыш, — сказал он и протер слегка глаза.

        Гарри не был уверен, что заговорил на змееязе, потому что так и так слышал английскую речь, — пока змея не ответила шипением. И он, разумеется, ее понял, потому что опять услышал родной язык.

        — Ты здес-с-сь давно, маленький мужчина.

        Гарри немного выпрямился и отложил зеркало.

        — Да. А ты? Ты тут живешь?

        — Здес-с-сь ес-с-сть мыши, — отозвалась змея, подползла чуть ближе и остановилась почти у самого его колена.

        Гарри похлопал себя по ноге, приглашая собеседницу на него взобраться, но та только продолжала задумчиво его рассматривать.

        — Меня зовут Гарри, а не «маленький мужчина», — заметил он. — А у тебя ес-с-сть имя?

        Змея растерянно покачала головой.

        Ладно, это может и подождать, подумал Гарри.

        — Тебе тут нравитс-с-ся?

        — Холодно. Но тут ес-с-сть мыши. Я ем, потом ползу вверх.

        Гарри покосился на ведущую в подвал лестницу и все понял.

        — Ты больше не хочешь ес-с-сть? Я пойду наверх, там тепло. Я могу взять тебя туда, ес-с-сли хочешь.

        Он протянул руку, змея кивнула и обвилась вокруг его запястья.

* * *

        Поднявшись наверх, Гарри разжег камин в гостиной, кинул перед ним на пол несколько подушек и с удовольствием на них разлегся. Змейка соскользнула с его запястья и свернулась на ковре рядом, приподняв голову.

        — Почему из твоих глаз-с-с идет дождь? — поинтересовалась она. Гарри решил, что раз змеи не плачут, в змееязе, наверное, попросту нет слова для слез.

        — Мне было грус-стно, — прошипел он в ответ. Во всяком случае, все остальные должны были слышать шипение.

        Змея слегка кивнула.

        — А с-сейчас-с?

        — Наверное, тоже.

        Несколько минут они сидели молча, тишину нарушало только потрескивание огня в камине.

        — Тут тепло, — наконец сказала змея. — Но тебе вс-се равно грус-с-стно, маленький мужчина? Даже когда тепло?

        — Меня зовут Гарри, — повторил он. — И да, тепло мне или нет, — это неважно.

        Змея заползла к нему на колени и устроилась там.

        — Потому что Гарри вс-с-се время теплый.

        — Может, и так.

        Змея слегка поерзала, и у него заныла нога.

        — А тогда почему Гарри грус-с-стно?

        Он не мог сдержать улыбки. Интересно, он что, правда собирается изливать душу змее? С другой стороны, а почему нет? Все лучше, чем если придет Ремус и увидит, как он сидит тут мрачный. Ведь тот наверняка решит, что это подтверждает дурацкую теорию про депрессию, которая блокирует его магию.

        Хотя... она же не была вся заблокирована, да? Теперь можно полагаться не только на сны — ведь он по-прежнему способен говорить со змеями.

        В первый раз за последние дни Гарри почувствовал себя волшебником. Спохватившись, он принялся отвечать змее. Он рассказал ей о Дурслях — даже о том, что было давным-давно и о чем он сам почти забыл. Он рассказал о своих родителях, о том, как Сириус попал в Азкабан, хотя на самом деле во всем был виноват Петтигрю. И как он спас Сириуса и отпустил Петтигрю — только для того, чтобы тот отплатил ему злом за добро после Тримудрого турнира. Он поделился переживаниями о том, что это такое — быть Мальчиком-Который-Выжил и как ему не хотелось соответствовать всем ожиданиям, которые были с этим связаны. Он вообще не хотел быть Мальчиком-Который... В конце концов, он был просто мальчишкой, а? Или теперь — как там змея сказала? — маленьким мужчиной...

* * *

        — А кто такая Люсинда? — спросил Гарри после ужина, рассеянно размышляя, что скажет Ремус, если он нальет себе виски: Снейп оставил бутылку в особняке.

        Ремус смерил его тяжелым взглядом.

        — Где ты слышал это имя?

        — Сегодня во сне, — отозвался Гарри. — Я же тебе говорил. Снейп сказал, что часть моих снов — вещие.

        — Профессор Снейп, Гарри.

        — Да какая разница?! В общем, во сне я видел вас обоих в кабинете у директора, и, по-моему, он спросил насчет того, как она поживает, потому что ты ответил, что хорошо. Так кто она такая?

        — Знакомая, — поколебавшись, ответил Ремус.

        Ладно, подумал Гарри, никто не скажет, что я не понимаю намеков.

        — Ясно, — покладисто ответил он. — Смотри, что я тебе покажу. Это Сэл.

        Ремус изумленно приподнял брови, когда Гарри обратился к рукаву собственного свитера, где скрывалась змейка. Без сомнения, он должен был слышать тихие свистящие звуки змееяза — так, по крайней мере, его описывала Гермиона.

        Сэл высунула голову из-за обшлага и показала длинный раздвоенный язык. Гарри подставил другую руку, и змея выползла на ладонь.

        — Правда, красавица?

        Вероятно, это он сказал по-английски, потому что Ремус ему ответил.

        — Да... — растерянно сказал он.

        — Ты же не боишься змей? — вдруг спохватился Гарри.

        — Нет, я просто не ожидал, что ты станешь таскать их в рукаве. Она что, там весь ужин сидела?

        — Ага. Спала, по-моему. Сэл много спит.

        — Сэл? — с сомнением переспросил Ремус.

        Гарри улыбнулся.